Долина страха
Шрифт:
— Я сам убежден, — сказал я, — что между этими двумя людьми существует соглашение. Бессердечное она существо, если смеется и шутит с кем бы то ни было, спустя несколько часов после такой ужасной смерти мужа.
— Совершенно справедливо. Даже в ее собственном рассказе о происшедшем она производит невыгодное впечатление. Я далеко не восторженный поклонник женского пола, как вы, надо полагать, успели уже заметить; однако, мне еще не приходилось встречать женщин, которые — как бы они не относились к мужу — позволили бы увести себя от его трупа по первому слову постороннего мужчины. Если я когда-нибудь женюсь, Уотсон, я надеюсь, мне удастся внушить своей жене более теплые чувства. Это — постыдный случай, и самый поверхностный наблюдатель удивился бы,
— Итак, вы окончательно пришли к выводу, что Баркер и миссис Дуглас виновны в убийстве?
— Какая устрашающая прямота в ваших вопросах, Уотсон, — сказал Холмс. — Они словно пули. Если вы предположите, что миссис Дуглас и Баркер знают истину об убийстве и что они сообща ее скрывают, тогда я смогу дать вам чистосердечный ответ. Я уверен, что они поступают именно так. Но ваше более суровое предположение не столь обоснованно. Давайте разберемся в затруднениях, стоящих на нашем пути. Предположим, что эта пара связана узами преступной любви и что они решили избавиться от человека, стоящего между ними. Это только предположение, ибо негласный опрос слуг и других лиц не подтверждает этого. Наоборот, многие показали, что Дугласы были очень привязаны друг к другу.
— Не допускаю, чтобы последнее было верным, — сказал я, вспомнив встречу в саду и улыбающееся лицо молодой женщины.
— Ну, во всяком случае, они производили такое впечатление. Как бы то ни было, мы предположим, что миссис Дуглас и Баркер — замечательно хитрая парочка, сумевшая обмануть всех и замыслившая убить Дугласа; а он как раз был человеком, над головой которого висла опасность…
— Об этом мы знаем только с их слов.
Холмс задумчиво посмотрел на меня.
— Вижу, вижу, Уотсон. Вы придумали версию, из которой следует: все, что бы они ни сказали, — ложь с начала до конца. По вашей версии не существует ни тайных угроз, ни тайного общества, ни Долины Страха, ни мастера Мак какого-то… не помню и вообще ничего подобного. Это — хорошее, широкое обобщение. Посмотрим, к чему оно нас приведет. Они изобрели версию с Долиной Страха. Потом поставили велосипед в парке, как доказательство присутствия кого-то извне. Пятно на подоконнике подтверждает эту мысль так же, как и карточка у трупа приготовленная, вероятно, кем-нибудь в доме. Все это работает на вашу гипотезу, Уотсон. Но теперь мы подходим к тем странным и неясным фактам, которые никак не находят себе места в наших построениях. Почему из всех возможных видов огнестрельного оружия была выбрана спиленная двустволка, вдобавок американская? Как могли они быть настолько уверены, что шум ее выстрела никого не привлечет? Ведь слепое счастье, что миссис Аллен не пошла справиться насчет захлопнувшейся двери. Почему ваша преступная парочка поступила именно таким образом, Уотсон?
— Признаюсь, никак не могу объяснить это.
— Далее, если женщина и ее любовник сговорились убить мужа, зачем им было афишировать преступление так дерзко, сняв обручальное кольцо убитого после его смерти? Кажется ли это вам очень вероятным, Уотсон?
— Нет, не кажется.
— И опять-таки, если бы мысль оставить велосипед, спрятанный снаружи, пришла бы вам в голову, то вы тотчас же, вероятно, и отказались бы от такой уловки, так как совершенно ясно, что велосипед — самая нужная вещь для человека, принужденного спасаться бегством.
— Я не могу найти никаких объяснений.
— И все же не должно существовать такой комбинации случайных или неслучайных событий, для которой человеческий ум не мог бы найти объяснения. Я постараюсь указать возможный ход умозаключений, не утверждая, что они верны, а просто в виде умственного упражнения. Тут и встретится, я допускаю, немало предположений, но как часто они порождают истину?! Предположим, что в жизни Дугласа была какая-то преступная или позорная тайна. Тайна вызывает появление убийцы — предположим, мстителя, — кого-то постороннего,
— Да, все это возможно, конечно, — отвечал я довольно-таки сдержанно.
— Мы должны помнить, Уотсон, что все, здесь происшедшее, во всяком случае, очень необычайно. Теперь продолжим наш, построенный на предположениях рассказ: намеченная нами пара — не обязательно преступная пара, после ухода убийцы, они соображают, что поставили себя в положение, в котором будет трудно доказать, что они не только не совершали убийства, но и не причастны к нему. Они быстро, хотя и немного неудачно, обдумывают положение. Пятно на подоконнике было сделано окровавленной туфлей Баркера, чтобы показать, каким образом преступник скрылся. Ясно, что они оба должны были слышать выстрел, поэтому-то и подняли тревогу, — как и должны были действительно сделать, — но на добрых полчаса после происшествия.
— И как вы думаете все это доказать?
— Ну, если бы тут был кто-либо со стороны, можно бы его выследить и схватить. Это было бы наиболее действительным из всех доказательств. Но раз его нет… Впрочем, ресурсы моей находчивости еще далёко не исчерпаны. Я думаю, что вечер, проведенный наедине с собой в этом кабинете, очень мне поможет.
— Вечер в одиночестве?
— Я предполагаю сегодня же туда отправиться. Я сговорился уже с почтенным Эймсом, который, как мне кажется, отнюдь не является поклонником Баркера. Я посижу в этой комнате и посмотрю, не вдохновит ли меня ее атмосфера. Я верю во вдохновение. Вы улыбаетесь, друг Уотсон. Хорошо, увидим. Между прочим, вы привезли с собой ваш большой зонтик?
— Он здесь.
— Я одолжил бы его у вас, если можно.
— Конечно… но что за странное оружие вы выбираете? А если там встретится опасность?..
— Ничего серьезного, дорогой Уотсон, иначе я, наверное, попросил бы вас меня сопровождать. Итак, я беру зонтик. Сейчас я дожидаюсь только возвращения наших коллег из Тенбриджа, где они, вероятно, заняты розысками владельца велосипеда.
Спустилась ночь, прежде чем инспектор Мак-Дональд и Уайт Мейсон вернулись из своей экспедиции и — вернулись явно торжествующие.
— Господа, признаюсь, я сомневался, был ли тут вообще кто-нибудь посторонний, — сказал Мак-Дональд, — но это теперь ясно. Мы опознали велосипед и у нас есть описание его владельца, так что мы многое извлекли из своей поездки.
— Это звучит как начало конца, — сказал Холмс. — Поздравляю вас обоих от всего сердца.
— Итак, я начал с того факта, что мистер Дуглас казался встревоженным, как раз с тех пор, как побывал в Тенбридже. Ведь в Тенбридже он почувствовал какую-то опасность. Следовательно, раз появился человек с велосипедом, то значит, его можно было ожидать только из Тенбриджа. Мы захватили велосипед с собой и показывали его в гостиницах. Управляющий «Игл коммершэл» признал этот велосипед принадлежащим человеку по имени Харгрэйв, который занимал у них комнату два дня тому назад. Весь его багаж заключался в этом велосипеде и маленьком чемодане. Он записался приезжим из Лондона, но адреса не оставил. Чемодан был лондонского производства, как и его содержимое, но сам приезжий был, несомненно, американцем.