Долина тьмы

Фейст Рэймонд Элиас

– Когда ко мне пришли Камацу и другие старейшины кланов и рассказали о твоем возвращении и о том, что над твоим миром нависла черная опасность из мира цурани, я решил пропустить все это мимо ушей.

Мне не было дела ни до твоих бед, ни до бед твоего мира. Мне было неинтересно даже думать о повторном нападении на твой мир.

Я опасался действовать, потому что после нападения на твой мир потерял лицо перед Высшим Советом.
– Он опять ненадолго задумался.
– Твой мир, то немногое, что я видел перед битвой, мне очень понравился.
– Он вздохнул, устремив на Пага взгляд своих зеленых глаз.
– Миламбер, если

бы во дворец не пришел Элгахар и не подтвердил то, о чем доложили твои единомышленники из партии Синего Колеса, ты, скорее всего, был бы уже мертв, да и я бы последовал за тобой, а Аксантукар развязал бы кровавую гражданскую войну. Ему удалось надеть белые с золотом одежды только на волне гнева в ответ на предательство. Ты предотвратил мою смерть, если не большие бедствия для всей страны. Думаю, что здесь есть над чем подумать, хотя самые трудные времена в Империи только наступают.

– Я достаточно долго прожил в Империи и не могу не понимать, что Игра Совета станет теперь только еще более жесткой.

Ичиндар выглянул в окно, туда, где на ветру болталось тело Аксантукара.

– Надо будет спросить у историков, но по-моему, это - первый Стратег, повешенный императором.
– Виселица была самым жестоким наказанием для воина, потому что она бесчестила его род.
– Но раз он и сам готовил для меня позорную участь, думаю, восстания не должно случиться, по крайней мере на этой неделе.

Военачальники кланов, присутствовавшие в комнате, переглянулись. Камацу поклонился:

– Будет ли мне позволено говорить. Свет Небес? Партия войны понесла ущерб. Предательство Стратега лишило их возможности вести переговоры в Высшем Совете. Уже сейчас партии Войны не существует, а кланы и семьи, которые в нее входили, спорят, к какой партии присоединиться, чтобы обрести хоть какие-то остатки былого влияния. Сейчас правят умеренные.

Император, покачав головой, сказал неожиданно строго:

– Нет, достопочтенный воитель, ты не прав. В Цурануани правлю я.
– Он поднялся, оглядывая тех, кто его окружал.
– До тех пор, пока те затруднения, о которых нам рассказал Миламбер, не будут разрешены и Империя не будет в полной безопасности, или же окажется, что угроза несущественна, Высший Совет распускается. Не будет и нового Стратега, пока я не велю Совету избрать его. Пока я не издам другого закона, закон - я сам.

– А Ассамблея, ваше величество?
– спросил Хочокена.

– Пусть все будет как раньше. Но смотри, Всемогущий, позаботься о братьях своих. Если еще раз окажется, что кто-то из чародеев, носящих черные ризы, вовлечен в заговор против моего дома, положение Всемогущих, которые стоят над законом, переменится в худшую сторону. Даже если мне придется положить всю армию Империи, чтобы одолеть ваше магическое искусство, даже если Империя рассыплется в прах, я никому не позволю снова посягать на верховную власть императора. Понятно?

– Да, ваше императорское величество. Признание Элгахара и деяния его брата и Стратега дают остальным членам Ассамблеи повод поразмыслить. Я потребую обсуждения этого происшествия в Ассамблее.

Император обратился к Пагу:

– Всемогущий, я не могу приказать Ассамблее восстановить тебя в своих рядах, и мне не очень нравится, что ты здесь. Но пока все не выяснится, ты волен приходить и уходить по своему усмотрению. Когда ты снова соберешься домой, сообщи нам о своих открытиях.

Если возможно, мы бы хотели помочь тебе предотвратить уничтожение твоего мира. А теперь, - он поднялся и пошел к двери, - я должен вернуться в свой дворец. Надо восстанавливать Империю.

Все потянулись к выходу вслед за императором. К Пагу подошел Камацу:

– Всемогущий, кажется, пока все закончилось благополучно.

– Пока, друг. Позаботься о Свете Небес. После того, как станут известны сегодняшние решения, его жизнь может оказаться короткой.

– Воля твоя. Всемогущий.

– Давай заберем Доминика и Мичема, - предложил Паг Хочокене.
– Наверное, они отдохнули. И отправимся в Ассамблею.

У нас много работы.

– Сейчас. У меня есть вопрос к Элгахару.
– Тучный чародей посмотрел на бывшего фаворита Стратега:

– Отчего ты так резко сменил привязанности? Я всегда считал тебя помощником брата.

Тощий чародей ответил:

– То, что рассказал нам Миламбер, заставило меня задуматься. Я взвесил все возможности, и когда я предложил Миламберу очевидный ответ, он согласился. Эту опасность нельзя не заметить. По сравнению с ней все остальные дела несущественны.

Хочокена повернулся к Пагу.

– Не понимаю, о чем он говорит?

Паг едва держался на ногах от усталости, но сейчас он ощутил, как из глубин души поднимается страх.

– Я не решаюсь даже говорить об этом.
– Он оглядел тех, кто стоял вокруг него.
– Элгахар догадался о том, что я подозревал, но в чем боялся признаться даже самому себе.
– Он помолчал, а когда все, кто был в комнате, казалось, затаили дыхание, закончил:

– Возвратился Враг.

Паг отбросил книгу в кожаном переплете.

– Опять тупик!
– Он провел ладонью по лицу, прикрывая усталые глаза. Ему было тревожно - так много предстоит сделать, а время уходит! Паг никому не стал говорить о том, что нашел в себе способности следовать по Малой Тропе. Оказалось, в нем жило нечто такое, о чем он и не подозревал, и ему хотелось бы поразмыслить об этих новых открытиях в более спокойной обстановке.

Хочокена и Элгахар подняли головы - они тоже читали.

Элгахар старался изо всех сил, ему хотелось загладить былые промахи.

– Тут все перепутано, Миламбер, - сказал он.

Паг согласился:

– Я еще два года назад говорил Хочо, что Ассамблея стала слишком самонадеянна и беззаботна. Этот беспорядок - очередной тому пример.
– Паг поправил черное одеяние. Когда стали известны причины возвращения, его по требованию старых друзей, поддержанному Элгахаром, восстановили полным членом без колебаний. Из действительных членов воздержались немногие, и никто не проголосовал против. Каждый из них прошел через Башню Испытаний и видел мощь и злобу Врага.

В комнату вошли Шимони, один из старых друзей Пага по Ассамблее и его прежний наставник, и брат Доминик. После встречи с инквизитором прошлой ночью монах продемонстрировал незаурядные дарования по части лекарского искусства. Он использовал свой дар целителя для лечения Пага и Мичема, но что-то не позволило ему применить его для себя. Однако он сумел поведать чародеям Ассамблеи, как составить лекарство, которое облегчило его боль от ран и ожогов.

– Миламбер, твой друг жрец просто чудо. Он знает удивительные способы, с помощью которых можно переписать названия всех книг в нашей библиотеке.