Долина Звенящих Камней
Шрифт:
– Ты - быстрый. Бегаешь быстрей меня.
– Хромой не сводя со Щенка насмешливых глаз, просунул руку за полог Хижины.
– Там копье, - пояснил он.
– Полетит быстрее, чем ты бегаешь. Догонит.
Слезы ручейками потекли по заросшим дрянным волосом впалым щекам Щенка. Он дернулся было бежать - передумал, остался на месте, моргая испуганно и жалко. Потом медленно, оседая на трясущихся, ослабевших ногах, придвинулся к Хромому вплотную, разжал потную ладонь:
– Вот. Хромой добрый не обидит слабого.
Хромой глянул заинтересованно,
Камень. Маленький, гладкий. Как галька. Щенок взял из реки? Темный. И алый. Снаружи - темный; глубоко внутри - алый. Хромой недоверчиво пощупал камень. Маленький... Вгляделся в него снова - глубокий. Как озеро... Так бывает?
Щенок навалился сзади, сопел, впившись завороженным взглядом в алую искру то меркнущую, то вспыхивающую вновь:
– Протяни к Слепящему, - прерывистый шепот его был жарким и влажным, он неприятно щекотал ухо, но Хромой не выказав раздражения, не отстранившись даже, послушно вытянул руку к пылающему закатному зареву. И дернулся вдруг, завизжал в бессловесном восторге - как детеныш, как маленький. Как щенок. Потому, что в пальцах его вспыхнул теплым алым сиянием маленький кусочек заката. Настоящий, живой. Свой.
Щенок громко всхлипнул над ухом, и Хромой опомнился.
– Не погаснет?..
– он коротко глянул на Щенка и поразился - такой бесконечной тоской полнились эти пустые и обычно тусклые глаза, в которых дрожали теперь жидкие отсветы невиданного камня.
Щенок судорожно вздохнул, приходя в себя, отодвинулся, мотнул головой:
– Нет. Днем еще красивее. И ночью. Если огонь... Хромой резко встал, исчез в Хижине, завозился там, загремел чем-то у самого входа. Щенок сделал было неуверенный шаг следом - не посмел, остановился, прижав кулаки к груди. Рот его искривился в горькой обиде: обманули...
Он тихонько заскулил, не сводя с задернутого полога набухающих слезами бессилия глаз. Но полог качнулся, и Хромой появился на мостках вновь, прижимая к груди тяжелую скомканную шкуру. Не глядя на шарахнувшегося Щенка, бросил свой сверток на гулкий жердяной настил, сказал отрывисто:
– Выбирай.
Щенок присел на корточки, глянул. Ножи. Из камня. Столько, сколько пальцев на руке, и еще один. Крепкие, тяжелые, на прочных роговых рукоятях. Красивые...
– Один, - Хромой для большей точности сунул к лицу Щенка кулак с отставленным пальцем.
– Один - тебе. Выбирай.
И Щенок заплакал. По настоящему, громко, навзрыд. Ошеломленный Хромой смотрел на него, силясь понять и не понимая, а он все плакал, царапая лицо скрюченными, сизыми от грязи пальцами с черными ногтями. Его косматые костлявые плечи тряслись в такт сдавленным всхлипам, в которых с трудом можно было разобрать
Глаза Хромого стали круглыми:
– Нож, совсем похожий на Священный Нож Странного, но из глины?! Для чего такой?! Этими, - он ткнул пальцем в лежащие перед Щенком ножи, этими - резать, протыкать, убивать. Эти - сила даже для слабых. Нож из глины, из дерева! Пусть совсем как Убийца Духов, но из глины! Зачем?!
– Амулет, - рыдал Щенок.
– Сделает меня сильным. Не сильным руками, сильным здесь, - взвизгнул он, ударяя себя тощими кулаками в хилую грудь туда, где сердце.
– Сделай, Хромой! Сделай Щенка воином! Сделай!..
– он зашелся в надрывном кашле.
Хромой медленно покачал головой:
– Глупый. Совсем глупый. Не щенок - хуже.
Он подумал, покусал губы. Спросил:
– Покажешь, где нашел Закатный Камень?
Щенок торопливо закивал; его заплаканные гноящиеся глаза вспыхнули сумасшедшей надеждой на несбыточное.
– Хорошо, - Хромой нагнулся собрать разложенные им перед Щенком ножи.
– Приходи через три заката.
Утро ворвалось в сон бешеным грохотом Большого Тамтама. Хромой перекатился через ложе, вскочил. Завизжала свалившаяся с него Прорвочка; в голос заплакала проснувшаяся Кошка, мгновенно осознавшая, что значит это, внезапное. Хромой не слышал их криков и плача, не им принадлежал он теперь.
Его звали исступленный барабанный гром, топот множества торопливых тяжелых ног по прогибающемуся настилу и многогласый, захлебывающиеся, давящийся истерической яростью полурев-полувизг: "Бей, бей, бей, убивай!!!"
Будто сама собой влилась в ладонь хищная тяжесть копья, и будто сам метнулся с дороги вспугнутый полог; едва родившийся день вонзился в сонные еще глаза шалым светом, ворвался в грудь стылым порывом ветра, отравленного свирепой злобой. И злоба эта подхватила с места, швырнула Хромого в бегущую толпу исступленных воинов.
Бежали все. Бежали Безносый, и Чуткое Ухо, и Косолап; и Голова Колом на бегу натягивал лук; и Укусивший Корнееда грузно переваливался, потрясая страшной своей дубиной, утыканной клыками Серых Теней; и Хранитель Священного Ножа черной тенью мельтешил в толпе, выл, выкрикивал что-то, но крики эти вязли в звонком сухом перестуке множества амулетов, вплетенных в его спутанные космы.
Хромой поскользнулся, захлебнулся волной душного запаха, бросил вниз торопливый взгляд (липкая лужа, женщина - вспоротый живот, кровавое мясо ободранной головы) и его сорванный клокочущий рык перекрыл и разноголосицу прочих, и грохот Большого Тамтама: "Убивай немых! Рви, убивай, убивай!!!"