Доллары за убийство Долли [Сборник]
Шрифт:
— Нет.
— Парижанин участвовал в разговоре?
— Иногда. Он вышел первым, и я его больше не видела. Потом ушли господин Левен и няня. Поскольку я сидела у выхода, он меня поблагодарил и сказал, что рассчитывает через несколько дней вернуться.
— И это вам не показалось странным?
— Когда в течение восемнадцати лет содержишь такую гостиницу, как эта, ничто уже странным не кажется!
— После их отъезда вы сами убирали комнату?
— Я пошла туда вместе со служанкой.
— И что вы там обнаружили?
— Повсюду
— А иностранных газет не было?
— Нет, я специально обратила на это внимание.
— Значит, вас все-таки эти люди заинтересовали?
— Ну, видите ли, всегда хочется знать побольше…
— Что же еще вы обнаружили?
— Как обычно, всякий мусор: сломанную расческу, рваное белье…
— С инициалами?
— Нет, это было детское белье.
— Дорогое?
— Довольно дорогое. Во всяком случае, дороже, чем я привыкла видеть у своих постояльцев.
— Я еще к вам зайду.
— Зачем?
— Когда поразмыслите на досуге, наверняка вспомните какие-нибудь подробности, которые во время сегодняшней беседы еще не всплыли у вас в памяти. У вас ведь хорошие отношения с полицией? «Гостиничники» вас не беспокоят?
— Я вас поняла, господин комиссар, но больше я, право же, ничего не знаю.
— До свидания.
И вот Мегрэ с Лапуантом вновь оказались на залитой солнцем улице среди гомонящей толпы.
— Как насчет аперитива? — спросил комиссар.
— Я не пью.
— Оно и лучше. Ты поразмыслил уже о наших делах?
Молодой человек понял: речь идет вовсе не о том, что они только что узнали в гостинице.
— Да.
— Ну и что?
— Я поговорю с ней вечером.
— Думаешь, кто он?
— У меня есть приятель, работающий репортером как раз в той газете, где напечатана сегодняшняя статья. Но вчера я его не видел. И вообще, я никогда не рассказываю ему, что происходит на Набережной, и он поэтому подтрунивает надо мной.
— Твоя сестра знакома с ним?
— Да, но я не подозревал, что они встречаются. Если я напишу об этом отцу, он прикажет ей вернуться в Мелан.
— Как фамилия этого репортера?
— Бизар, Антуан Бизар. Родом он из Корреза и тоже живет в Париже один. Он на два года младше меня, но под некоторыми статьями уже даже ставят его подпись.
— Ты часто обедаешь с сестрой?
— Как когда. Если я свободен и нахожусь неподалеку от улицы Бак, то мы идем с ней в молочное кафе, что рядом с ее издательством.
— Сходи туда сегодня и расскажи ей все, что мы только что узнали.
— Разве это необходимо?
— Да.
— А если она снова все ему передаст?
— Безусловно, передаст.
— Вы этого и хотите?
— Иди, иди. Но веди себя естественно, чтобы она не догадалась, будто ты что-то заподозрил.
— Все
— Иди, иди.
Мегрэ не мог отказать себе в удовольствии спуститься пешком по улице Нотр-Дам-де-Лоретт. На Монмартре он заглянул в пивную, быстро выпил кружку пива, вышел тут же на улицу и взял такси.
— На набережную Орфевр.
Затем передумал и постучал по стеклу:
— Сначала на улицу Тюренна.
Он увидел наглухо закрытую дверь переплетной мастерской. Должно быть, Фернанда сейчас, как и каждое утро, ехала со своими судками по направлению к тюрьме Сантэ.
— Остановитесь на секунду.
Жанвье сидел в кафе «Великий Тюренн» и, заметив комиссара, подмигнул ему. Интересно, какое задание он получил на сей раз от Люка? Жанвье беседовал с сапожником и с двумя штукатурами в белых робах. Их рюмки были наполнены (это было видно издалека) молочного цвета перно.
— Поверните налево. Поедем через площадь Вогезов и улицу Бираг.
Такси проехало таким образом перед кафе «Табак Вогезов», где за маленьким круглым столиком у окна восседал в гордом одиночестве Альфонси. Комиссар еще раз попросил таксиста остановиться.
— Выключить счетчик?
— Подождите меня немного.
Комиссар пошел, однако, не в кафе «Табак Вогезов», а к «Великому Тюренну», чтобы сказать пару слов Жанвье.
— В «Табаке» сидит один Альфонси. Были ли там с утра репортеры?
— Двое или трое.
— Ты их знаешь?
— Не всех.
— Ты еще долго будешь здесь занят?
— Ничего особенно серьезного у меня здесь нет. Если имеется какое-то другое поручение, я свободен. Мне хотелось бы еще только поговорить с сапожником.
Они отошли подальше от собеседников Жанвье и переговаривались почти шепотом.
— Я прочел эту статью, и мне пришла в голову одна мысль. Миляга сапожник, конечно, говорит много. Он стремится стать известным, отчего вполне способен при случае и приврать. К тому же он знает: всякий раз, как он приходит ко мне с новым сообщением, его поджидает очередная рюмочка. Но так как живет сапожник прямо напротив Стевельса и тоже целый день работает у окна, я поинтересовался, приходили ли когда-нибудь к переплетчику женщины.
— Ну и что же он ответил?
— Говорит, что редко. Он припоминает богатую пожилую даму, приезжавшую в лимузине. Но книги заносил в мастерскую шофер, одетый в ливрею. А месяц назад у Стевельса побывала очень элегантная дамочка в норковой шубке. Вот теперь слушайте! Я стал выяснять, была ли она здесь только один раз или приходила когда-нибудь еще. Тут-то сапожник и вспомнил, что недели две назад эта дамочка посетила Стевельса снова и на ней были синий английский костюм и белая шляпка. Он припоминает, что в тот день на улице было тепло и он читал в газете статью о каштанах на бульваре Сен-Жермен.