Дольмен
Шрифт:
Сунув фотографию в карман платья, она вскользь подумала, что немало у жениха и странностей: не проще ли было позвонить по телефону?
Конец размышлениям положило чье-то хриплое дыхание, раздавшееся у нее за спиной. Мгновенно собравшись, Мари резко обернулась, осветив склеп фонарем. Никого. Возможно, всего лишь завывание ветра в развалинах. Ее внимание привлек пляшущий на расстоянии нескольких метров от нее огонек. Мари замерла. Инстинкт полицейского и профессиональный опыт одержали верх: она выключила фонарь и тихо перешла
В растерянности Мари громко крикнула, стараясь придать голосу твердость:
– Кто здесь? Ответьте!
Тишина, если не считать шума приближающейся грозы. Из предосторожности Мари двинулась к центральному пролету. Уже на пороге склепа перед ней возникла устрашающего вида фигура.
Высокая, массивная, в темной рясе, она напоминала средневекового монаха в капюшоне, только на месте лица зияла пустота.
Мари отскочила в сторону.
– Кто вы?!
Быстро включив фонарь, она успела заметить, что зловещий персонаж исчез за колонной.
Стараясь держаться и не поддаваться панике, которая почти ею овладела, Мари направилась туда, где недавно растворилось странное видение. И в это мгновение ощутила сильный удар в спину. У нее перехватило дыхание, и все же ей удалось, резко повернувшись, сделать прыжок. Напротив стоял все тот же монах, из его невидимого рта вырывалось хриплое дыхание.
«Ты проклята, убирайся! Проклята!»
В следующую секунду обшлаг широкого рукава рясы взметнулся вверх, выбив из руки Мари «парабеллум» и отбросив его на несколько метров.
Мыслей не было: нереальность происходящего их словно выжгла, остались одни рефлексы. Мари попыталась вернуть оружие и бросилась к нему, но тут же остановилась: перед ней находился второй монах, точная копия первого. Страх парализовал Мари, и она не сумела увернуться от удара, сбившего ее с ног.
«Ты проклята, Мари», – прошептал замогильный голос.
Не вдумываясь в смысл этих слов, Мари сконцентрировала все внимание на слабом блеске валявшегося поблизости пистолета. Она подползла к нему, протянула руку, чтобы его взять, но в этот миг из затененной стороны возникло новое видение, обратившее к ней зиявший капюшон без лица.
Мари сделала перекат, схватила оружие и вскочила. Бледный свет молнии озарил аббатство. Ни души.
В ее голове продолжали звучать безжалостные слова: «проклята… проклята… проклята».
Гроза уже бушевала вовсю, обрушивая на землю тонны воды, и Мари пришлось искать укрытие.
Она почти добежала под хлещущим дождем до портика, как путь ей преградила еще одна фигура в капюшоне. Охваченная злобой, Мари точным ударом сбила ее с ног, и они покатились по земле. Реакция у противника оказалась лучше, он быстрее извлек оружие и, нацелив его на Мари, прорычал:
– Полиция! Не двигайтесь!
Оцепенев от неожиданности, она наконец разглядела того, кто ей угрожал.
– Майор Ферсен, Парижский
Кроме клеенчатой накидки, на незнакомце был элегантный костюм, хотя с него струями стекала смешанная с грязью вода. Сморщившись, он потирал живот в области солнечного сплетения.
– Какого дьявола вы на меня напали? Приступ сумасшествия?
Постепенно приходя в себя, Мари выпрямилась и протянула ему удостоверение полицейского.
– Капитан Кермер, региональная служба судебной полиции Бреста. Я первая подверглась нападению!
– И где же агрессор?
– Пойдемте скорее, нужно их найти!
– Кого их?
Вместо ответа Мари увлекла его за собой в центральный пролет аббатства.
Освещая электрическим фонариком самые укромные уголки старинного храма, продрогший Люка Ферсен покорно следовал за своей коллегой, показавшейся ему очень привлекательной – мокрое платье соблазнительно облегало ее безупречные формы, – которая поведала ему невероятную историю об агрессорах-призраках. Ферсен знал одно: окажись она уродиной, не месил бы он сейчас грязь под проливным дождем, а сидел в теплом и сухом автомобиле где-нибудь на полпути в ближайшую психиатрическую клинику.
– Монахи без головы? Притом говорящие?… Да… да…
Задетая насмешливым тоном парижанина, Мари направила на него фонарик: майор полиции беззастенчиво разглядывал ее тело, облепленное мокрой тканью. Она смутилась, проговорив:
– Разве обнаружишь чьи-нибудь следы под таким ливнем?
– Наконец-то слышу разумные речи!
– Вы принимаете меня за сумасшедшую?
– Ничуть! Ночью, в разрушенном аббатстве, под проливным дождем, на вас напали безголовые монахи – что может быть нормальнее?
Когда они вернулись к месту, где состоялось их необычное знакомство, Ферсен поднял с пола плащ-накидку и набросил ей на плечи. Мари рассеянно поблагодарила. Он, не сводя глаз с ее груди, заметил:
– Не благодарите: я делаю это скорее для себя, чем для вас, – мне лучше сохранять голову холодной.
Мари его замечание не понравилось, и когда она задала вопрос, в нем невольно прозвучало раздражение.
– Что вы здесь делали?
– Да так, решил обновить под дождичком костюм и пару башмаков «Вестон», – сердито ответил он, шлепая по грязи.
Кажется, Ферсен начинал нервничать.
– А меня привело сюда совсем другое. Если монахи и существовали лишь в моем воображении, то найденная возле статуи фотография – вполне реальна. Записка жениха оказалась в моем автомобиле гораздо раньше, еще до грозы. Он долго ждал и, огорченный несостоявшейся встречей, отправился на шхуне в море, чтобы развеять тоску.
– Развеять тоску в море? – Чувствуя, что ботинки промокли насквозь и в них хлюпает грязь, он не сдержался: – Уж не в психушке ли вы познакомились? Только полный идиот выйдет в море в такую отвратительную погоду!