Доля Пути: Лето
Шрифт:
Передо мной — огромная... кошка?... будто сотканная из солнечного света.
Стихийник отпрыгнул в сторону, его жезл пылал огнём. Рука колдуна была уже опущена, ритуальный круг наливался бордовым свечением.
Не было мыслей. Не было эмоций. Только гнев, но холодный, как сухой лёд.
Я вскочил на ноги, не глядя, обратным хватом ударил ножом назад и вправо — пробил шею или лицо воина, неважно, оставил нож там. Искры бросились добивать подранка. Кошка развернулась, её длиннющий хвост, огненным хлыстом, пронёсся над ритуальным кругом, заставляя колдуна отпрыгнуть ко входу в пещеру. Грозовое облако почти сформировалось, а в трёх метрах
Мои рёбра затрещали, в голове возник белый шум — привет, третий порог, ты тоже опоздал.
Тело стихийника рухнуло дымящейся головешкой. Жаль, быстро сдох мразь. Со стороны входа в пещеру — вспышка и крик безумной боли. Ритуальный круг угасал. Я шатаясь и роняя кровавую слюну, зашагал к девушке. Тело колдуна — у арки, обезглавленное. Вязи, охраняющие вход, горели, как ёлочная гирлянда. Огненная кошка исчезла.
— Я иду... Сейчас, сестрёнка, потерпи... Сейчас.
Пошарил рукой по разгрузке на груди — все три фляжки раздавлены. Есть ещё две на боку. Упал на колени перед иномирянкой. Алая "лента" перечёркивала её горло, а блузка и жилетка — были мокрыми от крови из раны на груди. «Жива», «Лекарь» — боль и удушье, тисками сдавили меня, но я продолжил.
— Выпей хоть глоточек, — прошептал я, но ведовское зелье пролилось по неподвижным губам и щекам — на землю.
Никогда не делал искусственного дыхания и непрямого массажа сердца. Кажется, в нынешних школах учат этому. И с этим опоздали!
— Раз, два, три... Вдох... Ну давай! — спасибо "ты трубе" за то, что знаю принцип.
Снова попытался напоить её зельем, снова «Лекарь», снова и снова давил на грудную клетку. Наконец, до меня дошло, что такого остекленевшего взгляда не может быть у живого человека. Ощущение тотального бессилия и несправедливости бытия затмило всё — и слабость, и боль, и усталость. Я поднял лицо к небу, к Солнцу и закричал что-то, но, вместо крика, вырвались лишь нечленораздельные хрип и сипение. Слёзы катились, смывая кровь и грязь.
В эту минуту, я был готов поверить в любых богов, отдать душу князю пекла, пойти в слуги к Хозяину гор — любой забирай меня, но верни ей жизнь. Ни имени, ни возраста, ни откуда она родом — я не знаю о ней ничего. Но мне, до физической боли, невыносима мысль, что такая юная, прекрасная девушка, с лицом не отмеченным пороками и злобой, умерла вот так — в безымянной долине, посреди гор чужого Мира, бесконечно далеко от родного дома. А она ведь надеялась... Просила меня спасаться самому, но в глубине души, надеялась на чудесное спасение. Я подарил ей эту надежду... и опоздал.
Какое-то движение от пещеры. Сознание настолько перегружено, что не способно удивляться — я вижу Наставника. Вот оно — чудо. Он поможет, ведь он знает почти всё. Призрачный силуэт поплыл по воздуху и останавился в паре шагов от нас. Секунда, вторая, третья — я понимаю, что это не Наставник. Это — призрак Суэна эн-Шамаш. Не его бессмертная душа, а слепок личности, оставленный великим Идущим на страже своего наследства. Никаких эмоций на полупрозрачном лице — какие эмоции у программы? Зато у меня их через край, вот-вот голова взорвётся.
— Прости, — пробормотал я, чувствуя солёный вкус слёз на губах. — Я опоздал... не смог... слишком слаб. Я — худший из твоих учеников. Прости!!!
Последние слова я выкрикнул. Мне хотелось, чтобы он ответил хоть что-нибудь —
Призрак повернул голову и рядом с ним появился призрак девушки — её душа. Я завороженно смотрю на неё. Выражение прекрасного лица сначала рассеянное, уже через пару секунд, озарила умиротворённая улыбка. Она подняла руку, то ли приветствуя, то ли прощаясь со мной и Суэном, а потом пошла и, через несколько шагов, растворилась в солнечном свете. Как бы я хотел пойти туда за ней!
Призрак Суэна перевёл взгляд мне за спину. Я обернулся и увидел ещё четыре души — эти уже не такие чистые и сияющие, да и растерянность не сходит с их испуганных лиц. Они тоже шли туда, куда, до этого, душа их жертвы.
«Хрен вам, с**и!».
Я опустил руку на лужу у тела девушки, собирал горсть крови, вместе с землёй. Встал и, как мог быстро, пошёл за уплыаающими душами. Швырнул кровь им вслед, пятная всех четверых.
— Убийца! Никогда не смоешь эту кровь с себя!
Этому меня научил ведун. Не будет им теперь покоя, в их бесконечном посмертии. Муки их жертвы и мой гнев будут жечь их раскаленным железом, вечность. Четыре души шарахнулись от меня, на их лицах был ужас и страдания. Они побежали и рассыпались бликами, которые растаяли, как снежинки на солнце. Кровь слишком тяжела и не даст им вознестись... туда, куда вознеслась душа девушки.
— А, когда сдохну, найду вас, твари, где бы вы не были!!! Слово Идущего! — кричу им вдогонку.
Ведун уверял меня, что ад, если он есть, выглядит именно так — нет большего страдания для души, чем застрять на Слое Порядка и вечно наблюдать за жизнью живых, оставаясь бесплотной проекцией. Сейчас мне очень хотелось верить, что так оно и есть.
Я вернулся к телу девушки и остановился перед призраком Суэна. Он, вдруг, произнёс всего одно слово:
— Закрой!
Призрак развеялся, через мгновение, я остался один в этой проклятой долине. Теперь уже точно один.
— Что закрыть? — кричал я уже в пустоту, понимая, что ответа не будет.
Дождь усилился.
Сил больше нет. Как и мыслей. Абсолютная пустота заполнила каждую клетку моего тела. Я лёг на землю, обеими руками сжав ладонь девушки и распространив свою Волю до предела. «Благо», «Бочка» подчинились мне с трудом и болью. Но пустоте не страшна боль. Главное, что Ей больше не больно. А теперь, ещё не будет мокро, холодно или жарко.
— Всё хорошо, сестрёнка, я рядом, — кажется, произнёс я, перед тем как отключиться.
***
Последний камень лёг на горку из десятков других, которые я натаскал к могиле. Саму могилу вырыл под раскидистой кроной горного миндаля, который ещё не отцвел и был усыпан нежно-розовыми цветами. Копал своей киркой и лопатой, найденной среди пожитков иномирцев. Стены могилы обложил камнями и укрепил долями. — Где мне найти гроб? А так, сплавленные земля и камень — лучше любого саркофага. В полуметре над телом, настелил длинных палок, которые наломал в ореховой роще неподалеку. Их тоже укрепил, чтобы держали вес насыпанной земли. На утрамбованную почву уложил горку камней, а из самого большого булыжника, который смог унести, сделал надгробие — обтесал его ножом, придав форму. Камни и надгробие сплавил, превратив почти в монолит.