Доля Пути: Лето
Шрифт:
— Я... участник этой группы.
— Уверена, ты не знал, что эта земля принадлежит моей Семье. Какая до... часть добычи причитается тебе, — она мельком глянула на Антона и Машу, — и твоим людям?
— Одна пятая.
Она снова засмеялась, но тут же оборвала смех и оглянулась на Баходира. Резко и насмешливо что-то выговорила ему и повернулась обратно.
— И ты согласился?
— У меня нет опыта, а группа ведьмака согласилась нас взять в этот опасный рейд, где я очень многому научился. Знания бесценны — да, это справедливые условия.
И снова этот взгляд бездонных чёрных глаз.
— Хорошо. Ты и твои
— Скажу, что нам придётся делить на десятерых гораздо меньше, чем мы рассчитывали.
Она даже ногой топнула, её красивые губы скривились от досады:
— Я прикажу своим слугам доставить тебя, твоих людей и вашу собственность в ваш город.
Я покачал головой.
— Я не знал, что это чужая земля, но это — не оправдание. Ты выиграла поединок — вся добыча твоя.
Она резко развернулась и зашагала к своим. Я, признаться, слегка выдохнул, но три доли для Вязи держал в уме. Девушка дошла до середины, остановилась рядом с Женей и Умаром, снова резко развернулась ко мне и указала рукой на баулы перед нами:
— Эта мелочь того не стоит.
Мой внутренний хомяк аж икнул обалдело.
— Вот моё слово и это — слово Семьи. Забирайте всё, что... добыли. Возвращайтесь в свой город и больше не нарушайте границ, которым много веков. Искусник, у моей Семьи нет претензий к тебе... и твоим людям.
Сказать, что я офигел — ничего не сказать, но "кирпич" на лице сохранил. Надеюсь.
— У меня нет и не может быть претензий к твоей Семье, дитя стихии. Надеюсь, в будущем, если наши пути пересекутся, встреча пройдёт в более дружеской обстановке.
Стихийница медленно поклонилась мне, а я ответил ей тем же. В этот раз, она не смеялась. — Резко, как порыв ветра, развернулась и пошла к автомобилям. Через минуту, только облако пыли вдали и лежащий Женя напоминали о местных владетелях.
***
До наших автомобилей мы добрались уже после заката — измотанные, с пересохшими глотками и ненавидящими песок, который подобно воде, вот парадокс, проникает куда угодно. Остаток пути нам пришлось тащить не только Феруза, но и Женю. Ещё, останки детей, всё же, захоронили. Настроение у всех было... неоднозначное.
Погрузились и сразу отправились домой. Руслан сел за руль машины Евгения, которого устроили на заднем сиденье, между мной и Машей. Я специально так сел — всю дорогу я коварно пользовался полубредовым состоянием стихийника и вытягивал из него информацию. О да, имя мне — Штирлиц.
А почему такими проблемами, как зачищенное нами сегодня кладбище, не занимается регулярная армия, например? — Так это ж просто. Ну, сбросили бы они туда пару бадабумов, вспахали бы, так сказать, землицу ещё разок и всё — объявляйте эвакуацию всей области. Останки в древних захоронениях просто перемешались бы и на выходе получились монстры куда страшнее. — Дыхание всегда отвечает асимметрично. Ну ладно, пригнали бы туда солдат с тяжёлым вооружением, те бы, с потерями, но покрошили мертвяков. А духов они чем развеют? А "освящать" кто будет? Некому? — Получайте прорыв. В общем, как не поверни, а нужны Знающие. Да и привлечение армии — это шумиха, волнующиеся соседи по границе... Короче, сплошная боль. Нет,
А что такое прорыв? — Это армагедец. «Илюха, увидишь прорыв — беги! Там демоны. Они... как бесы, но страшнее и быстрее... захватывают. Они... не... к этому миру. Там нужны... из первой Волны».
А почему в тюркоязычной стране, где русские и другие нац.меньшинства, от общего населения, на уровне погрешности, нас так много среди Знающих? — А это следствие патриархального, консервативного уклада большей части общества. Основная масса тех, кому начинают сниться Сны — юные парни и девушки. Таких родственники сразу тащат в дурку или к мулле, а там уже варианты. Мулла может оказаться ортодоксом и тогда, всё же, в дурку; может придерживаться более прогрессивных взглядов или быть предупреждённым "конторой" — таких много, ЧК не зря ест свой хлеб — тогда неофит уже может выбирать свою судьбу. Но, зачастую, давление родни и глав семей заставляют новичков "идти в отказ", особенно девушек.
А Умар? — Он — сын муллы. И да, почти все жрецы, до первого Сна, являлись или священниками или их детьми. Но Знания жрецов не имеют отношения ни к одной религии мира. Для жреца главное, чтобы он верил, во что или кого неважно, ибо их грань Силы — Вера. Книга Умара — это не Коран, а его дневник или вроде того. В эту книгу он записывает свои самые важные мысли и откровения о новой жизни. Может и суры, и хадисы писать, главное, чтобы это укрепляло его Веру.
А что это вы там про семью толковали? — А это — не семья, а Семья. — А чего эта бешеная веками "разбрасывалась"? — Так её Семья существует, минимум, с прошлого Летнего цикла.
Не зря грань Силы стихийников — Гордость, ибо они есть воплощение её. На протяжении всей истории человечества, той, что настоящая, дети стихий являлись основой аристократической прослойки почти любого государства. Опора трона, а зачастую одна из Семей и была монаршей, костяк вооружённых сил, стяжатели огромных богатств — Семьи всегда были на вершине пирамиды.
Но главные достояния Семей — наследственность и летописи рода, которые сохранялись на протяжении многих веков. Когда подходил к концу очередной Летний цикл, большинство Семей не уходили в природные "прорехи" пространства, в поисках полумифических миров, из которых якобы Дыхание уходит не до конца. Они оставались и начинали адаптироваться. Миром не правит больше Сила? — Личная сила ещё в цене. К власти приходят золото, деньги, информация? — Всего этого, за Летние века, накоплено в Семье с избытком. Нет больше аристократии? — Какая чушь, просто она стала называться по-другому.
Разумеется, большая часть Семей не могла пережить Зиму — войны, эпидемии, внутренние склоки, банкротства, усталость от ожидания Лета, в конце концов. Но многим удавалось пройти сквозь Зимние века и остаться Семьёй. И вот тут, начиналось триумфальное возрождение подлинного могущества. — Обширные связи в верхних эшелонах власти и огромные финансовые возможности позволяли не прослыть сумасшедшими, когда представители Семьи приходили в высокие кабинеты и рассказывали о приходе Лета.
А когда свои слова можно было подкрепить показательными выступлениями, тут уже самые тугие скептики вставали на задние лапки и просили ещё. Так — Семья получала ещё больше авторитета, влияния и богатств.