Доля вероятности
Шрифт:
— Ты сам позвал меня в игру.
Я ухмыльнулся и оглядел стол в уголке нашего любимого пляжного бара в Тайби-Айленде. Здесь же были еще три стола для игры в американский пул, танцпол, вечно занесенный песком, и барная стойка, обдуваемая океанским ветром, — настоящее спасение жарким южным летом, когда даже в десять вечера стоит невыносимый зной.
— Тройка в угловую лузу.
Я забил еще один шар. В динамиках за спиной сменилась песня, и по раздавшемуся визгу я понял, что на танцпол вышла компания
Музыку здесь всегда ставили отменную, хотя «Miss Jackson» и не была моей любимой композицией Panic! at the Disco. Теперь любимой стала «Northern Downpour», последняя песня, которую я слушал перед посадкой на рейс 826.
Блин, почему я сейчас об этом вспомнил? В памяти вновь возникли потрясающие карие глаза… Последние два с половиной года они являлись мне во сне чуть ли не каждую ночь. Изабо.
— Минус еще одна двадцатка, — вздохнул Роуэлл и прислонился к стене, видимо смирившись, что после сегодняшнего вечера его кошелек заметно полегчает.
— Сжалься над бедным парнем, — вмешался Торрес и провел рукой по темным, коротко стриженным волосам. Два года мы числились в одном взводе, из них год провели в «песочнице» [16]. За это время он стал мне близким другом, которого у меня никогда не было.
— С какого перепугу? — Я приготовился к следующему удару. — Шестерка в угловую лузу. — (Роуэлл отсчитал еще одну двадцатку.) — Уже жалеешь, что так много поставил? — бросил я ему через плечо.
— Я думал, ты парнишка с фермы из Иллинойса. — Он оглядел товарищей по взводу, которые пришли с нами в бар сегодня вечером. — Вы знали, что он чемпион по бильярду?
Все покачали головами.
— Откуда мы могли это узнать, из него же слова не вытянешь, — рассмеялся Торрес и отхлебнул пива.
— Ого, — бросил долговязый Фитц и немного отодвинулся: я склонился над столом и загораживал ему обзор. Я слишком закрутил шар, и удар вышел так себе. — Кажется, к нам в гости заявилось женское общежитие в полном составе.
Мы разом повернули головы, что, впрочем, было неудивительно. Сегодня в нашей компании были только одиночки. Большинство женатых ребят предпочитали провести последний выходной перед отправкой на операцию в кругу семьи.
— Девичник, — заметил Торрес, и по его лицу расползлась медленная улыбка.
Я подошел к другому краю стола и приготовился нанести свой лучший удар. С этого места открывался вид на танцующих девчонок в одинаковых ярко-розовых майках; на одной была фата с гирляндой из лампочек.
И впрямь девичник, подумал я.
— Твои шары мешают, Роуэлл. — Я наклонился над столом и сосредоточился.
Роуэлл недовольно
Ближайшая ко мне девушка на танцполе закружилась, подняв руки над головой; ее белокурые волосы разметались.
Я лишь мельком взглянул на нее, но сердце перестало биться и руки ослабели. Кий дал осечку, и шар, подскочив на зеленом сукне, покатился совсем не туда, куда я планировал.
— Ну наконец-то тебе перестало везти, — рассмеялся Роуэлл.
Я выпрямился и напряженно уставился на танцпол.
Наверняка мне показалось. Теперь уже другая блондинка танцевала рядом. А может, та самая? Что за шутки играет со мной воображение?
Может, дело в музыке? Та же группа, вот и воспоминания всколыхнулись?
Это не она, не может быть.
Но охватившая меня адреналиновая дрожь твердила об обратном. Я бросил кий ближайшему из товарищей и зашагал к танцполу.
— Фелан! — выкрикнул Фитц, но я был уже далеко и все равно не успел бы ответить.
Включился стробоскоп, вокруг замелькали лица. Я повернул налево, потом направо и снова налево, вглядываясь в лица всех девушек в розовых майках, чьи фигуры освещались мгновенно гаснувшими вспышками. Я насчитал их шесть… нет, семь.
Ее среди них не оказалось.
Черт. Может, я схожу с ума? В зоне боевых действий я повидал всякое, да и последствия авиакатастрофы для психики оказались ощутимыми, хотя я предпочитал об этом не думать. Но галлюцинации? Я что, совсем псих?
— Что с тобой? — спросил Торрес. Он подошел ко мне слева; я стоял в центре освещенного танцпола.
— Показалось, что увидел знакомую.
Брюнетка. Рыжая. Блондинка… но нет. У нее была другая улыбка. Другие глаза.
— Ах вот оно что. А я уж решил, у тебя задница загорелась. Такое у тебя было лицо.
— Испугался, что я надеру тебе зад? — спросил Роуэлл. Он подошел ко мне справа; несмотря на легковесный тон, в его лице читалась тревога.
А потом, будто по велению судьбы или какой-то другой силы, толпа на миг расступилась, и этого мига оказалось достаточно.
У барной стойки стояла Изабо Астор собственной персоной. Она убрала волосы за ухо, и я ясно видел ее профиль. Сердце ушло в пятки.
— Нет, возникли дела, — ответил я Роуэллу и, не удостоив его взглядом, двинулся сквозь толпу.
— Какие могу быть дела, на кону сто шестьдесят баксов! — крикнул он мне вслед.
— Я сдаюсь! — крикнул я в ответ. — Можешь забрать деньги!
Толпа сомкнулась, все запрыгали под музыку, а я пошел дальше, расталкивая танцующих, пока не оказался на другом конце танцпола.
К Иззи подсела невеста, а я незаметно устроился сбоку, откуда было прекрасно видно ее лицо. Эмоции во мне бушевали; я раскрыл рот, потом закрыл и снова открыл, но так и не придумал, что сказать.