Должок кровью красен
Шрифт:
И получилась у него лесенка – что-то вроде корабельного трапа. Если одним концом упереть его в землю, то другим уткнется он точнехонько в окно второго этажа.
Ступает Иван по трапу. Осторожно ступает, руками балансирует, словно цирковой эквилибрист, чтобы не свалиться.
А вот и окно темнеет. Схватился Зарубин за край жестяного подоконника, подтянул тело вверх и рукой за форточку уцепился. Вот удача так удача – открыта, оказывается, форточка! Так что не придется стекла бить, чтобы внутрь проникнуть. Сунул Иван руку в форточку, нащупал шпингалет, вниз опустил.
Небольшая темная комнатка, квадратная в плане. Два стола, пустыми бутылками заставленные. Электрическая плитка на подоконнике. Старомодный книжный шкаф, бумажными папками заваленный. Запах какой-то странный. То ли резиной паленой воняет, то ли…
Принюхался Иван, плюнул. Так и есть – анашу тут курили.
И неслабо видать, курили, коли даже с открытой форточкой вонь из комнатки не выветрилась.
Что в этой комнатке гореть может? Все. Столы, например.
Полы деревянные. Рамы да двери. Перекрытия балочные.
Слева от шкафа провод по стенке змеится. Проводка не внутренняя, а наружная, гвоздями к стене прибита.
Щелкнул Зарубин зажигалкой, проводку осмотрел. Достал баллончик с бензином, открыл дверку шкафа да все содержимое на папки-бумаги и вылил. Теперь неплохо бы ментовских экспертов в заблуждение ввести – если они и впрямь причинами пожара заинтересуются. Это уж совсем просто.
Что там рядом со шкафом? Проводка. Куда провод ведет? К розетке – вон она рядом со шкафом белеет. А где тут электроплитка была?
Сунул Иван штепсель в розетку, плитку на бумаги поставил, бензином облитые. Рукоять до отказа провернул. И спустя минуту зарделась спираль алым цветом.
Вылез поджигатель на лесенку-трап, окно за собой прикрыл, шпингалет на место задвинул. И быстренько на землю спустился.
Доску в сарай заволок, гвоздодером обрезки-перекладинки повыдирал, гвозди повытаскивал, все на место сложил.
Вышел Зарубин за ворота железные, назад обернулся…
А в окне комнатки, где он только что был, – зарево. Пылает уже комната. Вовсю пылает. Языки пламени из окна так и бьют. Раскрывается огонь страшным цветком, в черное небо стремится, чтобы объять собой весь мир…
Красиво!
4
Открыл Василий Захарович окно, и первое, что увидел, – багровый всполох где-то в районе Климовки. Немало таких всполохов он за свою жизнь повидал и потому сразу понял: пожар это, вот что.
У пожара, как известно, лишь три причины быть могут: или халатность, или самовозгорание… Или поджог, как в Залинейном районе.
Поджигателя Дома культуры, кстати говоря, Щедрин своими глазами видел. Так же, как и сам момент поджога. Но не сказал об этом никому – ни порученцу хомуталинскому, ни даже Ивану Зарубину. Пока не сказал. Не время еще о таких вещах говорить.
А всполохи со стороны Климовки все ярче и ярче. Словно зарницы весенние. Словно электросварка исполинская небесный свод прорезает.
Неужели опять тот татуированный юноша постарался, который и ДК на Залинии поджег?
5
Офис
Гудит страшное пламя, сыплет мириадами искр в бездонное черное небо. Лопается шифер, хрустят стекла, лишь треск по всей Климовке разносится: трах-тарарах!
Забежал Амиров во двор, за ворота железные, и тут же мысль насчет ханыг отбросил-отмел.
Нет во дворе «Урала». Куда машина деться могла?
Тут два варианта. Вариант первый: ханыги, напившись до полной потери чувства реальности, решили на грузовике покататься, за добавкой съездить. Это, конечно, маловероятно – знают алкаши, хоть пьяные, хоть не очень: за такое своеволие Булат их по самые плечи в землю вобьет! Второй вариант: машину кто-то угнал. Последнее вообще невероятно – во всем городе, наверное, такого смельчака не найдется, чтобы у кавказских джигитов рабочий автомобиль воровать!
Пока размышлял Булат, земляки его на пожар примчались.
Магомед с Русланом первыми к пахану своему подбежали.
– А «Урал» где? – Молодой джигит Руслан спрашивает; умный он, наблюдательный, сразу дошло до него – что-то тут нечисто.
Огрызнулся Булат зло – мол, не больше твоего знаю!
– А гидэ алкаши, которыэ памятнык шлыфовалы? – Магомед вопрошает.
И тут дошло до Амирова – а почему бы не посмотреть, выполнили они задание или нет? Может быть, это хоть что-нибудь прояснит?
Подошел Булат к помосту дощатому бочком, стараясь от огня подальше держаться. Взглянул окрест себя. Электродрель с бором-насадкой в пожухлой траве валяется. Шланг поливальный змеей вьется. А где же красный гранитный памятник, который каменотесы до утра обработать были должны?
Нет памятника. Ни на помосте, ни у помоста, ни в общей куче надгробий, что у забора валяются. Пропал памятник.
И тут дошло до Булата, чьих рук это дело: и поджог офиса, и угон «Урала», и кража надгробья! Небось украл памятник тот самый Иван-русак, на могилу своих долбаных предков заволок да на прежнее место водрузил…
– Ну, сука, – прошептал Амиров с ненавистью и бороду свою почесал так яростно, будто бы укусила его за челюсть злая мандавошка. – Ну, сука! Ну, Ыван – нэ жит тэбэ на свэте!
Поспешил Булат к землякам, поделился мыслями о произошедшем.
Рассвирепели земляки страшно. Кричат-ругаются, словно торговцы на махачкалинском рынке, Ивана-русака на чем свет клянут. Чего уж не клясть – вон крыша офиса только что обвалилась, сыпанули искры, обдало аварцев таким нестерпимым жаром, что шарахнулись они аж к самому забору.