Дом №12
Шрифт:
Наконец я отыскал в адресном столе местожительство хроникера Державина, и отправился к нему. Это был человек умный и начитанный, но по своему помешанный на мистике и оккультизме. Он охотно принял меня и долго угощал чаем, не спеша отвечать мне на мои вопросы. Но вскоре он выдал мне все рукописи написанные им лично и тогда я углубился в чтение.
Честно сказать, в тот раз я прочел очень многое и нужное, узнал все те страшные события в точности и увидел картину как бы на лицо. Я собирал все эти достоверные факты по порядку и делал кое какие записи; сделал я также и точный портрет Тенетникова и, к моему изумлению, узнал от Державина, что сам Лев Борисович и не думал покидать Петербург, и что он вовсе не прячется от государства и скрывается от закона, и уж точно
Я отыскал этого человека опять же в трактире и вот чем закончилась наша встреча. Прежде всего замечу, что это был весьма жуткий и нервный человек лет сорока, часто косившийся по сторонам и куривший самокрутки. Попросил меня заказать штоф, что и было сделано, после чего он кратко рассказал мне об своих переживаниях и признался, что знал Тенетникова и был у него много раз в курильне, но он осторожно предостерег меня, что, попади я к нему, назад уже на вряд ли получится выбраться; что сам же он остался жив чудом, и самый этот опий есть ничто иное как снадобье самого беса. Он убеждал меня отказаться от моих поисков и не пытаться найти его, добавив, что дом двенадцать, это в самом деле не прозвание дома, а его порядковый номер, и что только самое Провидение и Божия воля упасла его от новой зависимости и что теперь, будучи силен духом и волею, он продолжил жить честным и порядочным человеком, свободным от какой-либо зависимости и питая немерное счастье. После чего, тот честный и порядочный человек заснул от выпитого штофа и более ничего не сказал. Я же удалился вон в небывалой радости.
Как же я был глуп и слеп, что ни одной хоть единственной своей извилиной не смог догадаться об самом прозвании этого дома, то есть об его нумерации. Счастье и ликование овладело мной. Я немедленно призвал к службе Фрола и отправился с ним объезжать все дома в городе под номером двенадцать, и в течении всего следующего месяца я отыскал таки нечто похожее на то, что могло бы быть тайной курильней, и вот что это было.
Это было маленькое здание на Набережной Фонтанки неподалеку от Аничкова моста. Всем своим видом он походил как бы на кафетерий, да только располагался в небольшом и глухом переулке, как бы скрываясь от всеобщего виду. Он имел внутренний двор и скрытый выход к складским помещениям; сам же дом был небольшим, но имел подвальное помещение, маленькие оконца которого выходили на фасад дома. Первый же этаж его был высок и подъезд его имел крыльцо со ступенями в пол этажа, а самый общий вид здания вызывал не весьма хорошее расположение. Номер дома, разумеется, был двенадцатым, и что более всего странно и удивительно, он работал исключительно в ночное время. Представьте себе. Это последнее окончательно убедило меня в моей находке.
Когда же я явился туда в тот же самый вечер, то обнаружил внутри этого кафетерия весьма грязное и убогое помещение. Все что ни было там, походило на развратный притон и мелочную, дешевую лавчонку для нищих: стекла были грязны и даже дневные лучи почти не проникали в него; висело еще несколько керосиновых ламп на потолке, а все стены даже не были обделаны штукатуркой на благоустроенный манер. Все столы были грубы и не то, чтобы не покрыты хоть чем-нибудь, а хотя бы даже и не обтесаны; всюду валялись окурки на полу и грязные салфетки на подоконниках, были липкие пятна на столах и засохшие плевки, и даже сено выпиралось из под скамеек.
Тут, в полумраке, сидело человек семь или восемь, и все они были мрачны и молчаливы; никто ни с кем не переговаривался и даже не обращал внимание на любое движение. Все они выглядели скверно и пили только кофей или чай, которые им приносил мальчик по заказу и из соседнего помещения, где была маленькая комнатка. Всюду парил табачный дым и летала
Но вот в чем более всего было мое подозрение, так это то, что все они время от времени спускались вниз, в подвал, и выходили от туда весьма потерянные и сбивчивые, но натурально возбужденные, как было видно по искорке в их глазах. Самую же эту дверь, которая с другой стороны была сокрыта черною занавесью, охранял некто жуткого вида, но в точности я не мог разглядеть его.
И вот, когда я уже просидел там в первый раз почти до полуночи, в помещении, а именно из той самой подвальной двери, вдруг появился он, Тенетников. При его виде я почувствовал немалое волнение, ибо вид его был грозен и суров, но я почти в ту же самую минуту удостоверился, что это действительно был он, согласно всем описаниям, которые я так долго копил и собирал.
Дух мой был непомерно счастлив и возбужден, сердце мое не знало границ и билось как колокол, поскольку я таки сумел отыскать эту таинственную личность и вот вот готовился ворваться в курильню и разгадать загадку, которую я так долго разгадывал, то есть я вовсе не собирался потреблять опий, нет, вы что, Боже меня упаси, просто мой захватнический и удалой дух непременно хотел этого.
Но какого же было мое разочарование, когда я вдруг понял, что ничего не могу сделать, и что мое посещение никак не отобразилось на лице Тенетникова, что он даже не обратил на меня внимание. Вскоре он ушел, обойдя некоторых из посетителей и забрав их с собой вниз. Я же остался ни с чем и продолжал сидеть. Еще одно событие случилось в ту ночь: один из всех этих скверных личностей, до сих пор сидевший мирно и спокойно, вдруг начал подозрительно оглядываться, и, когда я уже увидел у него в руке револьвер, он точно встал и направился в ту самую черную дверь, но через какой-то миг вылетел оттуда как ошпаренный и сбежал в ту же минуту, трясясь от страха и чуть ли не в панике. На этой его ошибке я и сам теперь не решался входить туда без приглашения.
Несколько дней еще я должен был сидеть там всякую ночь и ожидать появление Тенетникова, но всякий раз он не замечал меня и проходил мимо, что еще более повергало меня в уныние. Наконец, насильно заградив ему дорогу и набравшись духа, я вдруг встал перед ним и произнес:
– Прошу прощения, Лев Борисович, меня зовут Иван Андреевич Семечкин, я капиталист и у меня есть свое дело. Я слышал, что здесь бывает весело и всякий странник может приятно провести время, и что…
– Не знаю вас, кто вы такой, и чего вы хотите. – Властно перебил он меня, после чего отправился дальше, а мои ноги сами отошли в бок, дабы уступить ему дорогу (настолько был он грозен и силен).
Так я остался ни с чем, и более уже никогда не подходил к нему сам. Так продолжалось еще две недели, и каждый день меня ждало разочарование. Стремление мое пришло в полный упадок.
Глава пятая. Смарагдовый змей
Как-то раз я снова пришел в этот скверный притон самой поздней ночью и тут же присел на липкую и пыльную скамью подле самого входа в черную дверь, так, что я оказался практически в самом дальнем углу помещения, где было поменьше и людей и табачного дыма. На сей раз тут собралось народу несколько больше и каждый из пришедших, видимо, ожидал своей очереди на то, чтобы спуститься вниз.
Я хорошо помню тогдашние свои чувства и никак не переставал досадовать на свою неудачу. Казалось бы, разгадка тайны здесь, вот она, нужно было только взять ее. Но почему-то взять ее у меня не получалось, хотя я даже несколько раз уже почти набирался в душе духа, чтобы шагнуть туда и проскользнуть мимо таинственного стража.
Но такие смелые героические порывы оканчивались благоразумной осторожностью, поскольку, нарушив здешний порядок хоть один единый раз, я мог навечно отстранить себя от разгадки великой тайны. Я стал ждать и томиться, ждать такого случая и с волнением терпеть его длительного появления; я набирался мужества и старался отследить в выборе Тенетниковым своих посетителей хоть какую-либо комбинацию или здравый смысл.