Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону

Амин Натен

К счастью для Дорсета, французы оказались опрометчивы в своих попытках настичь его людей и неверно оценили крутой спуск к берегу. Англичане сражались, не жалея сил, и сумели пробить себе путь через беспорядочные ряды французов в Арфлёр, останавливаясь лишь для того, чтобы забрать у погибших все полезное. Хоть рейд Дорсета и закончился провалом, ему все же посчастливилось спастись. Однако отчаянные люди прибегают к отчаянным мерам, и, судя по последующим действиям, граф явно был отчаянным человеком.

Хотя серия столкновений, позже получившая название сражением при Вальмоне, была воспринята в Англии как поднимающий боевой дух триумф над французами, для Дорсета ситуация оставалась чрезвычайно опасной. В то время как Адам из Уска писал в своей хронике, как граф "убил французов, напавших на него, числом в две тысячи человек" [299] , Дорсет также был занят написанием, в его случае — страстного письма в Совет с мольбой о помощи.

В

письме, датированном 14 апреля 1416 года, он напоминал Совету, что часто обращался к нему с просьбой о помощи, в частности о выделении артиллерии для дальнейшей обороны города. Дорсет жаловался, что потерял много лошадей, предположительно ссылаясь на сражение при Вальмоне, и объяснял, что из-за суровых условий, его люди очень нуждаются в продовольствии, особенно в хлебе и мясе. Граф кратко добавил, что без таких поставок он может быть вынужден покинуть свой пост, а это немыслимая для короля ситуация. Была ли угроза Дорсета искренней, неизвестно, но он явно находился в тяжелом положении, неся личную ответственность за голодающий и поредевший гарнизон, который в любой момент мог обратить свой гнев на своего командира. С едва скрываемым гневом Дорсет дал понять, что разочарован обращением с ним, и поэтому отправляет в Лондон своего казначея Томаса Барнеби, фуражира Реджинальда Кертиса и сэра Джона Скадамора, чтобы они от его имени обратились к королю и Совету [300] .

299

Adam p. 183

300

POPC Vol II pp. 196–197

Письмо достигло своей цели: Кертису выдали 2.000 фунтов стерлингов и снабдили элем и зерном, а в также пообещали доставить 1.000 луков, 2.000 тетив, 100 арбалетов, 200 бочек меда, 100 туш говядины, 2.000 туш свинины и неуказанное количество зерна, пива, солода, овса, гороха, бобов, уксуса, несоленой рыбы и морского угря [301] . В дальнейшем Арфлёр был лучше обеспечен провизией и оставался в руках англичан в течение следующих двух десятилетий, пав перед французами только в 1435 году. Если бы не упорство Дорсета зимой 1415 года и весной следующего года, оккупация продлилась бы меньше года.

301

Wylie Vol 2 p. 338

В октябре 1416 года в Вестминстере собрался Парламент, главной целью которого было предоставление финансирования для продолжения войны во Франции. Епископ Бофорт снова был ответственен за изложение позиции короля, предусмотрительно приуроченное к годовщине Азенкура. Генри начал заседание с явно патриотической речи, объявив, что знаменитая победа в предыдущем году была волей Божьей. Собравшихся лордов умоляли предоставить королю деньги, необходимые для продолжения борьбы со злобными французами, которые не проявляли особого желания идти на мировую. Это был новый призыв к войне, и хитрый канцлер оказался весьма убедителен: Парламент пообещал двойную субсидию в виде налогов.

18 ноября, когда сессия Парламента близилась к завершению, Томас Бофорт получил публичное признание своих усилий: за "заслуги перед королем и королевством по обе стороны морей" он был возведен в герцоги Эксетер на всю оставшуюся жизнь, дополненную аннуитетом в 1.000 фунтов стерлингов [302] . Если он и затаил обиду на обращение с ним короля и Совета во время его нахождения в Арфлёре, то герцогский титул был, несомненно, достаточной компенсацией за перенесенные невзгоды. Как только Дорсет стал Эксетером, он возвысился до статуса, которого могли надеяться достичь лишь немногие дворяне в стране. На самом деле, к моменту возвышения Томаса в королевстве было всего три герцога: Кларенс, Глостер и Бедфорд, и все они были братьями короля. Если и были какие-то сомнения в том, насколько Томас Бофорт был уважаем английскими пэрами, Уолсингем отметил, что некоторые задавались вопросом, достаточно ли ежегодного дохода в 1.000 фунтов стерлингов, предоставляемого герцогством, считая, что эта сумма "не соответствует заслугам столь великого человека" [303] . Это может объяснить, почему 25 мая 1417 года Эксетеру была предоставлена опека над девятилетним Джоном де Вером, графом Оксфордом. Хотя герцогу было поручено только управлять владениями де Вера, любые поступления от различных замков, домов и лесных угодий, связанных с графством Оксфорд, включая колоссальный замок Хедингем в Эссексе, значительно увеличивали его доход [304] .

302

CPR 1416–1422 p. 50, 53

303

The St Albans Chronicle p. 697

304

CPR 1416–1422 p. 110

Герцогский

титул стал для Томаса вершиной удивительного взлета, особенно если учесть, что он был младшим и по сути внебрачным сыном. Его отец мог быть самым богатым дворянином в Англии, но Томас всегда был последним в очереди, когда дело доходило до дарений. Родственные связи, конечно, сыграли свою роль в его становлении в юности, но по мере взросления именно его поступки, характер и способности позволили ему добиваться успеха в любом деле, которое ему поручали. Занимая должности от капитана до адмирала и от канцлера до графа он всегда оказывался компетентным, надежным и заслуживающим доверия. Немного не дожив до своего сорокалетия, Томас Бофорт заслужил право называться герцогом.

12.

Констанц, Руан и Труа

1417–1420 гг.

Война во Франции получила новый импульс в начале 1417 года благодаря решимости Генриха V продолжать кампанию за Ла-Маншем до тех пор, пока он не заставит французов передать корону Франции в его руки. Его амбиции не могли быть удовлетворены периодическими демонстрациями военной мощи на севере Франции, и Генрих жаждал поставить своего противника на колени так, как ранее пытался сделать его прадед Эдуард III. Стратегия короля заключалась в том, чтобы сначала завоевать Нормандию, которую он считал своим законным наследством благодаря происхождению от герцога, Вильгельма Завоевателя, и которая находилась во владении английских королей до тех пор, пока Генрих III не отказался от своих притязаний в 1259 году. Теперь Генрих V считал возвращение утерянных владений делом личной чести. Конечно имело значение и то, что с географической точки зрения Нормандия представляла собой отличную базу для дальнейшего продвижения во Францию.

Получив дополнительное финансирование благодаря усилиям канцлера Генри Бофорта во время заседания Парламента в октябре 1416 года, значительная армия покинула Саутгемптон в конце июля 1417 года и высадилась к югу от устья Сены в Туке. К 18 августа королевская армия расположилась лагерем под Каном, с его грозным замком возвышавшимся над городом на скалистом выступе. Монстреле считал Кан "очень сильным и многолюдным" [305] городом, окруженным крепостными стенами и разделенным рекой Орн на два отдельных поселения. Кан, в Нормандии, уступал лишь Руану, и славился добычей известняка. Не без оснований английский король рассматривал Кан как свою потенциальную штаб-квартиру на будущее. Ему просто необходимо было его захватить.

305

Monstrelet Vol 1 p. 388

В городе было два аббатства, возведенных по приказу Вильгельма Завоевателя: мужское аббатство к западу города и женское аббатство на востоке, и Генрих с относительной легкостью захватил оба расположившись лагерем в одном, в то время как его брат Кларенс занимал другое. Братья Ланкастеры поделили Кан на два сектора осады, обстреливая городские стены из пушек и пытаясь заставить горожан сдаться. Этому способствовало то, что стены обоих аббатств были значительно выше городских, что позволяло англичанам обстреливать из своих орудий улицы внутри города, вызывая панику и смятение среди осажденных жителей. Таким образом падение города было лишь вопросом времени, и 8 сентября, менее чем через месяц после начала осады, английская армия с триумфом вступила на улицы Кана, а через две недели сдался и замок.

Из Кана основная часть английской армии двинулась на юг и быстро захватила города Аржантан и Алансон, а Кларенс двинулся на север и взял города Байе и Лизье. Систематическое завоевание продолжалось и после Рождества: в феврале 1418 года был захвачен Фалез, родина Вильгельма Завоевателя, а в июне — Пон-де-л'Арк. Завоевание Нормандии, как и рассчитывал Генрих V, шло полным ходом.

Пока король, Томас Бофорт и цвет английской знати были заняты во Франции, епископ Бофорт был занят собственной кампанией. Летом 1417 года канцлер заявил о своем желании отправиться в паломничество в Святую Землю, очевидно, желая пойти по стопам своего единокровного брата-крестоносца Генриха IV. Король согласился с решением своего дяди, и 21 июля 1417 года скрепил печатью охранные грамоты для епископа Винчестерского, чтобы тот мог пересечь территории ряда государств располагавшихся между Лондоном и Иерусалимом, некоторые из которых могли оказаться враждебными для странствующего английского прелата королевской крови. Два дня спустя Генри Бофорт официально отказался от должности канцлера, передав ее Томасу Лэнгли, епископу Даремскому, и уладив свои личные дела в королевстве, стал готовиться к отъезду запланированному на середину августа 1417 года [306] .

306

Foedera p. 598