Дом Цепей
Шрифт:
Кинжал Резака поймал меч, отводя в сторону. Вторым кинжалом он остановил замах противника, проткнув кожаную куртку на предплечье и разрезав плоть до костей. Одновременно перекладина первого клинка выбила меч из онемевшей руки Эдур.
Эдур громко застонал и начал ругаться. Резак прошел дальше, с трудом вырвав лезвие из руки врага. Ноги воина подогнулись, он встал на колено, начал поднимать щит — дарудж выбросил руку, разрезая Эдур горло.
Край щита чуть не выбил клинок из вытянутой руки, но Резак сумел удержать захват.
Другой щит ударил
Что-то покатилось вслед, стуча и подскакивая. Когда Резак вскочил на ноги, по правой лодыжке сильно шлепнула отрубленная голова.
Боль от этого нелепого «нападения» пересилила всю предыдущую. Он громко выругался и запрыгал на одной ноге.
К нему бежал другой Эдур.
Резак вымолвил особо гнусное ругательство. Метнул кинжал, что был в левой руке. Воин присел, скрывшись за щитом.
Резак, морщась, рванулся к временно не видящему его Эдур и ударил сверху. Нож погрузился за ключицу и вышел обратно; вырвался фонтан крови.
Двор огласился воплями — казалось, битва шла повсюду. Резак попятился, видя, что подоспели другие Тисте Анди, и среди них — Апсалар.
За ними Эдур лежали на камнях, извиваясь в крови и желчи.
Оставшиеся отступали за ворота.
Апсалар и ее спутники не стали выходить туда.
Вихрь медленно затихал листья сыпались словно пепел.
Резак поглядел и увидел Дариста на ногах. Однако он прислонился к стене, все костлявое тело залито кровью, шлем пропал, мокрые слипшиеся волосы завесили лицо. Меч Горе снова опустился острием на камни двора.
Одна из Анди подошла к троим шумно умиравшим Эдур и без лишних церемоний перерезала горла. Закончив, она принялась разглядывать Апсалар.
Резак осознал, что все беловолосые сородичи Дариста не выглядят старыми — наоборот, слишком молодыми, как сам дарудж. Доспехи и оружие отличались изрядным разнообразием, но держали они клинки так, словно не привыкли к сражениям. Нервные взгляды метались от ворот на Дариста и обратно.
Пряча ножи кетра, Апсалар подошла к Резаку. — Прости, что запоздали.
Он моргнул и дернул плечами. — Думал, ты утонула.
— Нет, я легко выбралась на берег, хотя лодка ушла за тобой. Улизнула от магического поиска. Нашла этих на стоянке довольно далеко отсюда. Они… прятались.
— Прятались. Но Дарист сказал…
— А, так он Дарист. Точнее, Андарист. — Она задумчиво взглянула на дряхлого Тисте Анди. — По его приказу. Он не хотел, чтобы они оказались здесь… он считал, что они погибнут.
— Так и будет, — прогудел Дарист, поднявший наконец голову. — Ты приговорила всех, ибо Эдур будут их ревностно искать. Старая вражда пробудилась.
Казалось, слова ее не тронули. — Трон нужно защитить.
Дарист оскалил окрашенные красным зубы, глаза блестели в полутьме. — Если он действительно желает его защитить, пусть сам приходит.
— Кто? — спросил
— Его брат, разумеется. Аномандер Рейк.
Лицо Дариста подтвердило верность ее догадки. Младший брат Аномандера. В его жилах нет драконийской крови Сына Тьмы. В его руках меч, который изготовитель счел неподходящим в сравнении с Драгнипуром. Однако знание это казалось едва слышным шепотом — Резак подозревал, что ни один из братьев не готов повествовать о темной буре, что бушевала между ними.
Паутина горечи оказалась еще запутаннее, чем показалось вначале Резаку, ведь оказалось, что все юнцы здесь — близкие родственники Аномандера. Внуки. Их родители унаследовали порок предка — жажду скитаний, привычку исчезать в туманах, создавая личные мирки в забытых, далеких местах. «В поисках чести и долга», буркнул Дарист с гримасой, пока Фаэд — молодая женщина, явившая «милость» к жертвам Апсалар, перевязывала его раны.
Задача была нелегкая. Дарист — Андарист — получил дюжину ранений, тяжелые скимитары рассекали кольчугу и доставали до костей. То, что он смог устоять и даже сражаться, явно не соответствовало заверениям о слабой воле, о недостойности владеть клинком по имени Горе. Однако сейчас, когда схватка окончилась, охвативший старого воина задор угасал. Правая рука не работает; рана в поясницу не даст ему снова встать на ноги.
На камнях девять мертвых Эдур. Отступление стало, скорее всего, не результатом мощного отпора, а только желания перегруппироваться.
Хуже того: это была лишь передовая партия. Крупные корабли у берега вполне могут вместить по две сотни воинов — так считала Апсалар, разведавшая места их расположения.
— В воде много обломков, — добавила она. — Похоже, оба эдурских корабля побывали в переделке.
— Три малазанских дромона. Случайная стычка. Дарист говорит, малазане дорого продали свою жизнь.
Они сидели на груде какого-то мусора в дюжине шагов от Тисте Анди, смотрели, как молодые хлопочут и суетятся вокруг Дариста. Левый бок Резака болел — не было нужды снимать одежду, чтобы понять: синяки растут. Пытаясь не обращать внимания на неудобства, он следил за Анди.
— Не такие, как я ожидал, — сказал он спокойно. — Мало обучены боевым искусствам…
— Верно. Желание Дариста их защитить окажется роковым.
— Да, Эдур знают об их существовании. Не так планировал Дарист. — Апсалар пожала плечами. — Им дали задание.
Он промолчал, обдумывая ее резкие слова. Резак всегда думал, что умение профессионально причинять смерть порождает некую мудрость — понимание хрупкости, ранимости нашего духа; в Даруджистане таким человеком казался ему Раллик Ном. Однако в Апсалар не было ничего от этой мудрости — слова ее всегда были суровыми, а зачастую просто презрительными. Она ранила словами, как оружием… или защищалась ими.
Апсалар не стремилась быстро убить трех Эдур, с которыми сражалась. Но, казалось, и садистического удовольствия она не испытывает. Скорее это похоже на… привычки опытного мучителя.