Дом для Гвидона

Тарьянова Яна

Дарина понимающе кивнула.

– Вот чай свежий, берите. Серьезно говорю, нет там любовной связи. Гвидон мне каждый раз отчитывался: что съел, что гвоздями прибил, что выкопал, какие оценки в школе у мелкого. Он там не ночевал. Вечером в машину и обратно.

– Я все равно проверю, – вежливо сообщила Дарина. – Съезжу в Лисогорск, побеседую с ней под протокол. Решу, надо ли выставлять наблюдение возле дома.

Светозар скривился:

– Ваше право.

– Нет. Это моя обязанность. Вообще-то надо было позвонить в Лисогорск еще в обед, когда я впервые услышала о Владе. Отправить наблюдателей, чтобы посидели до моего приезда. Если завтра окажется,

что Гвидон там, Негош влепит мне выговор за халатность.

– Не будет никакого выговора, – отмахнулся Светозар. – Не тот случай, головой отвечаю.

– Отвечаете, но при этом расстроены. Вам не нравится, что я до этого докопалась.

– Не во Владе дело! В Гвидоне. Меня расстроило то, что он заранее снял второй гараж и спрятал машину. Я надеялся, что он просто рванул, куда глаза глядят, через пару дней одумается и позвонит. А этот мерзавец… – Светозар насыпал горсть карамелек в вазочку. – Берите к чаю. Утешьте меня продолжением сказки, майор Кравец. Может быть, мне чуть-чуть полегчает.

– Это именно что сказка, Светозар, – напомнила Дарина. – Чтобы она обрела детали яви, нужно провести серьезное расследование, отыскать доказательства и свидетелей. А с этим большие проблемы.

– Обрисуйте задачу, – подвигая ей чашку с чаем, предложил Светозар. – А я подумаю, как ее решить.

– В деле мятежной «Грозы» есть два важных момента. Во-первых, на борту катера присутствовал посторонний. С ведома и полного одобрения командира. Это подтверждено свидетельскими показаниями. Тех троих офицеров, которые отказались бунтовать, и были отправлены в трюм. Трое мятежников, получивших сроки, говорили, что посторонних не было. Во-вторых, в командирской каюте обнаружили белый порошок, синтетический наркотик с неопознанной добавкой. По заключению экспертов – повышающий внушаемость оборотней. Судя по упаковке, большая часть порошка была использована. При этом анализы крови не показали, что спасенные с «Грозы» употребляли этот наркотик.

– Что за посторонний?

– Белый лис в военной форме, с погонами полковника. Молодой, возраст, по оценкам свидетелей, от двадцати трех до двадцати пяти лет.

– Штабного бы вычислили. Значит, фальшивка.

– Возможно. Он прибыл, чтобы дать специальные указания морпехам. Выстроил взводы на палубе, приказал дожидаться сигнала.

– Он привез наркоту, – доставая пачку зубочисток из ящика, предположил Светозар.

– Возможно.

– Мог накачать морпехов и отправить на задание.

– Мог. Вы сейчас выстраиваете версию, оправдывающую Гвидона. Но, с таким же успехом, кто-то из лейтенантов – или даже оба – могли быть с ним в сговоре.

– Поймите. Гвидон не такой. Он немножко дурак. Везучий. И невезучий одновременно. В обе стороны сразу: пойдет за стиральным порошком, нарвется на психа с гранатой, вместе с ним в окно выпрыгнет, потом встанет, отряхнется и уйдет почти без травм. Другой психа не встретит, зато после падения с седьмого этажа год по больницам валяться будет. А у Гвидона все в одной корзинке. И как будто Камул эту корзинку через пламя несет. Я не верю, что он пошел взрывать нефтепровод. Его кто-то обманул. Он доверчивый.

Дарина вспомнила толстую самодовольную физиономию на фото и усмехнулась.

– Зря вы так, – покачал головой Светозар.

– Вернемся к архивному делу. Расследование было проведено спустя рукава. Командир и три офицера признали свою вину – в том, что подняли мятеж и выдвинули требования. Разъяренный главнокомандующий надавил на трибунал, и их осудили в кратчайший

срок. Не за мятеж. За умысел угона десантного катера и передачу военных секретов в Антанамо. Командира лишили воинского звания и наград и расстреляли по статье за измену родине. Трем офицерам дали разные сроки, трех спасенных членов экипажа, которые были заперты в трюме, уволили в запас по неблагонадежности, навсегда отрезав возможность карьеры. Дело закрыли. А полгода назад, после смены главнокомандующего, родственники командира подали апелляцию, добиваясь изменения приговора. Военная коллегия пересмотрела его дело и переквалифицировала на статью о воинских преступлениях. Приговор изменили на десять лет лишения свободы, но полной реабилитации покойный командир не получил. Вашему Гвидону прилетело рикошетом – подмену выявили из-за апелляции. Следователь распорядился загрузить все хранившиеся в деле отпечатки пальцев в новую базу. Прежде они лежали себе и лежали под грифом «совершенно секретно». А как только оказались в общем море, тут же выяснилось несоответствие.

– Да уж, – почесал подбородок Светозар. – И покойника не воскресили, и живому подгадили.

– Если бы ваш доверчивый Гвидон не сбежал, а дал какие-то показания, я бы с полным правом опросила свидетелей. Не знаю, много ли бы это изменило – насколько я поняла, пособник командира, который сел пожизненно, ни капли не раскаивается. Он отказался сотрудничать со следствием по делу покойного. Но кроме него есть другие свидетели и соучастники. Можно было бы вытянуть какую-то ниточку. А мы имеем то, что имеем – побег и розыск подозреваемого, совершившего действия, направленные на то, чтобы избежать уголовной ответственности.

– Спасибо, – после долгой паузы сказал Светозар. – Надо подумать. Есть еще какие-то зацепки? Кроме наркоты?

– Не знаю, – пожала плечами Дарина. – Я не изучала дело досконально. Из любопытства просмотрела то, что имело отношение к подозреваемому. Могла что-то и пропустить. Например, я не проверяла результаты экспертиз взрывных устройств. Второе, вроде бы, уцелело.

– Я не спросил, – спохватился Светозар. – А что случилось со вторым взводом?

– Не дошли до Серой Лощины, погибли под обстрелом авиации. Это даже не выделяли в отдельный том. А неплохо было бы прогнать данные по обновленной базе – может, и найдется какое-то совпадение по таймерам или взрывателям. Но у меня дело о побеге. На этом позвольте откланяться. Спасибо за чай.

– Завтра зайдете?

– Не знаю, – повторила Дарина. – Завтра у меня по расписанию Влада и Лисогорск. Обязательно загляну, когда выпадет солнечный день. Хочу посмотреть, как купол меняет статуи.

– Насмотритесь, – пообещал Светозар. – Солнечных дней еще будет навалом.

– Не сомневаюсь. Но я через неделю ухожу в отпуск. Обещала родителям присмотреть за домом. Они собираются лететь на сельскохозяйственную выставку. К людям.

– Идете на три месяца?

Светозар явно знал законные права шакалов и график отпусков.

– Нет, – честно ответила Дарина. – На двадцать пять дней. У меня нет ни супруга, ни любовника, я не собираюсь с кем-то уединяться в норе.

– Извините, если обидел, – проявил деликатность Светозар.

– Ничем не обидели, – вставая, заверила Дарина. – Отсутствие супруга – не увечье. И желающих выполнить заповедь Хлебодарной «плодитесь и размножайтесь» чуть больше, чем достаточно, без меня прекрасно справляются. Куда ни посмотри – у всех по трое детей.

– Это вы кого имеете в виду? – прищурился Светозар.