Дом Дверей: Второй визит
Шрифт:
Джилл испытывал желание именно так и поступить, как поступило бы большинство людей, но был сильнее своих желаний и знал, что это — Дом Дверей, и что вся группа проходят сейчас испытание, и бедного Уэйта испытывают до предела в его личном кошмаре.
— Оставьте меня! — пронзительно кричал Уэйт. — Убирайтесь! Уходите, пока она и до вас тоже не добралась! Неужели вы не видите, что она живая? Она жила во мне... а теперь живет вне меня. Но она по-прежнему хочет поглотить меня... Боже, о. Боже... она по-прежнему хочет поглотить меня!
Воронка раскрылась
А чувствующие и целеустремленные усики пробились в рот, нос и уши Джорджа... и лицо у него покраснело от крови, хлынувшей их них!
Обессилев от ужаса, четверо спутников отшатнулись от этого невыносимого зрелища и почувствовали, как руки, запястья и пальцы Джорджа выскальзывают из их рук и пальцев, и услышали чавкающие звуки «antant», звуки этой мерзостной земли, которая в буквальном смысле съела их спутника! От Джорджа осталась лишь плавающая на подвижной поверхности сумка-баул... После чего они, держась друг за друга, принялись с трудом карабкаться обратно на холм...
— Спенсер, — подняла на него взгляд Анжела, когда он, шатаясь, подошел ближе. Она подняла руку, и он помог ей подняться на ноги. Затем она посмотрела на пришедших вместе с ним: Суна, Стэннерсли и рослого спецагента. Но... где Джордж Уэйт? Глаза ее расширились, когда она увидела выражения их лиц; эти изможденные лица, эти запавшие глаза, и не только из-за дымов. — Джордж?
Джилл растерянно покачал головой.
— Джордж... — проговорил он, — погрузился в гниль, в воронку. Те грязные струпья — живые. Во всяком случае, это какая-то разновидность жизни. Она... она его съела.
— Фактически, она и была им, — Тарнболл помог Миранде подняться и посмотрел на Джилла в поисках подтверждения. И Джилл понял, что ему не нужно беспокоиться из-за него, что спецагент уже угадал правду.
— Да, что-то вроде того, — сказал Джилл. — Это кошмарный мир Уэйта, а вещество и есть его личный, самый страшный кошмар. Какая-то своего рода раковая культура, заражающая весь... что, мир?
Не успел он договорить, как почва у них под ногами задрожала. Она задрожала вновь, тряся их, пульсируя от внутренних толчков.
— Вулканическая деятельность, — определил Стэннерсли. — Это может быть только она. Эти газы — результат вулканической деятельности. И под ногами у нас не почва, а своего рода пемза, лава. Она мягкая, теплая и проседает под ногами. А борозды или извилины вызваны медленной рябью, когда это вещество вытекает на поверхность. А то тускло-красное свечение под ней, возможно, течение настоящей лавы, поднимающейся, пузырясь, снизу.
Миранду забила неудержимая дрожь в объятиях Тарнболла, и она прильнула к нему, посмотрев на волнистую поверхность.
— Это
— Мягкий, теплый, в извилинах и безопасный на вид, — перечислил он. — Но это не вулканическая деятельность и не лава или коралл. А на мозг он похож, потому что...
— Потому что... это и есть мозг! — Анжела попыталась оторвать ноги от поверхности, чуть не упала сама и почти уронила Джилла.
— Боже милостивый! — воскликнул Джек Тарнболл. Лицо его сделалось пепельно-серым, таким же серым, как этот отвратительный ландшафт. — Кошмар Уэйта: мозг, пораженный раком! Там, внизу, под этим холмом — больной участок. Воронки — это распространяющийся рак, а эти мерзостные испарения — вонь его гниения!
Он еще не договорил, а все шестеро уже ступали с предельной осторожностью, поглядывая на дрожащую под ногами поверхность, и замечая, словно впервые увидев, пульсирующие прожилки тусклого цвета, словно подводные течения под ее массой.
— Какой-то... какой-то живой мозг, — Миранда пошатнулась и чуть не упала. — В некотором смысле, мозг бедняги Джорджа в последней стадии смертельной болезни! — Она собиралась упасть в обморок, только обхватившая за талию рука Тарнболла удержала ее на ногах.
— Черт побери, Спенсер! — выкрикнул спецагент. — Где эта гребаная дверь?
Перед безнадежной схваткой за спасение Джорджа Уэйта Джилл спрятал для сохранности жало в сумке-бауле. Теперь он рывком открыл сумку, вынул антенну и направил ее вверх по склону холма, примерно в ту же сторону, куда и раньше. Возможно, подействовала настоятельная необходимость спасения или его талант пришел в себя, но, как бы там ни было, ментальная щекотка ощущалась по-прежнему.
— Там, наверху! — сообщил он. — Она должна быть там, наверху.
— Там ничего нет, — покачала головой Анжела, проведя языком по губам. — Всего лишь макушка какого-то холма. — В действительности она хотела сказать — макушка огромного мозга.
— Нет, — скрипнул зубами Джилл. — Говорю вам, я чувствую — наверху должно что-то быть.
Они с трудом двинулись на вершину, стараясь ступать как можно легче на это пульсирующее вещество у них под ногами. Но на гребне макушки увидеть ничего не довелось. Только клубящийся повсюду океан грязно-серого тумана.
И по мере того как они приближались к вершине, Рука Джилла постепенно опускалась из горизонтального положения вниз, пока не стала указывать на волнистые контуры самого мозга... указывать вертикально вниз, на «землю» у них под ногами. И он покачал головой.
— Я... я не понимаю.
— В таком случае, мы все в одной лодке, — отозвался Стэннерсли, — так как я знаю, что я-то уж точно ни черта не понимаю. — И он почувствовал, как к горлу его внезапно подступил неудержимый смех. Но он знал, что должен сдерживаться, что и все испытывают, по меньшей мере, столь же сильный ужас, что и он. — Я... я сожалею, — извинился он. — Но, Боже — этот мир действительно достает меня!