Дом Эмбер
Шрифт:
Опять Персефона. Эта потерявшаяся девочка. Мне стало интересно, искал ли её кто-нибудь. Кто знает? Кто-нибудь вообще знал о её существовании? Фиона какое-то время провела в лечебнице. Я вернулась к её записи, которая была не закончена:
Затем я зажгла фонарь, который взяла с собой и прошла обратно наверх через потайную дверь в самом сердце лабиринта.
Потайная дверь в центре лабиринта? Бог ты мой.
Я сжала книгу в объятиях, искренне радуясь. Туннель. И погребенный дом. И кто знает… потерянные алмазы Капитана? Азарт охотника за сокровищами снова охватил меня.
Может быть, здесь было что-то ещё.
Я посмотрела на следующую запись, но она была датирована 1761, на год позднее. Без какой-либо последовательности в содержимом дневника не было никакой возможности найти продолжение истории, если оно вообще было.
Май, 1761. Эдвард снова был рядом со мной и снова, как обычно, заставил меня покраснеть, что, как я полагаю, и вызвало видение. Я оказалась в библиотеке и увидела молодого Капитана, который сопровождал Дейрдре, улыбаясь, когда придерживал для неё дверь. Её лицо было таким жаждущим, таким нежным, так хотевшим поцелуев. Но когда он наклонился и его пальцы лежали на янтаре, свисающем с её шеи, я не смогла избавиться от мысли, вспомнив фразу из сказки: «Какие большие у тебя зубы».
Я невольно вздрогнула. Те же самые слова. Она думала точно теми же словами. Можно ли унаследовать способ мышления — не так, — мысли твоей безумной прапрабабки?
Я прикоснулась к янтарю на своей шее. Казалось невероятным то, что он был в точности таким же, какой носила Дейрдре. Хотя почему нет? В конце концов, это ведь был Дом Эмбер, где с прошлым никогда невозможно распрощаться окончательно.
Я засунула дневники обратно. Затем разблокировала двери и выглянула наружу. В доме было темно. Папа, наверное, уехал, а мама отправилась спать. Я закрыла двери и отгородилась от темноты. Затем пошла спать с включенным светом.
Глава 15
Роза вернулась на кухню на следующее утро и любезно приготовила завтрак для Сэмми.
— Утро доброе, — поздоровалась она. Кажется, она была раздражена. Даже больше, чем обычно.
— Доброе утро, Роза. Как прошла поездка в Александрию?
— Хорошо, спасибо. Слышала, что вы с Джексоном хорошо проводили время, пока меня не было.
— Хм? Ах да. Мы выиграли на регате. Было здорово. Джексон рассказал вам об этом?
— Нет. И словом не обмолвился. Видимо, он догадался, что я это не одобрю.
Я была удивлена. Почему она этого не одобряла?
— Джексон говорил тебе что-нибудь? — спросила Роза. — О своей проблеме? Он должен был упоминать.
Я уставилась на неё, не желая уточнять, о чем речь. И не слишком уверенная в том, что хочу это услышать.
Она вздохнула.
— Это его дело. Я не хочу вмешиваться. Но так как вы много времени проводите вместе, то тебе лучше всего знать об этом: он эпилептик. С момента аварии. Бывают моменты, когда он просто отключается. Ему нужно избегать стрессовых мероприятий, которые требуют концентрации. Есть множество вещей, которые он не может делать или не должен.
Например, водить, подумала я. И ходить под парусом. По крайней мере, так считала Роза. И, может, ещё вдобавок вся эта
Роза продолжала.
— Ему не стоит знать о том, что я тебе рассказала.
— Разумеется, Роза.
— Просто подумала, что тебе нужно знать.
Наверное, нужно. Но я бы хотела не знать.
После завтрака у меня оставалось не слишком много времени до приезда Ричарда, так что я сфокусировалась на неотложных делах. Первое — звонок Джексону, чтобы рассказать ему о туннеле и договориться о времени и месте встречи этой ночью — у входа в лабиринт. Я была расстроена, что пришлось оставить сообщение, но это было лучшее, что я могла сделать. Я сделала его коротким и загадочным, чтобы доставить себе удовольствие рассказать ему лично.
Затем я перешла к мучительной проблеме выбора одежды. В школе Ричарда носили форму. Приняв это в качестве ориентира, я попыталась найти что-нибудь не вызывающее возражений, но, вы понимаете, немного сексуальное. Я выбрала белую блузку на кнопках и плиссированную клетчатую юбку, наподобие той которую мы носили в моей подготовительной школе — плюс-минус пара дюймов. Вдобавок вместо гольфов как у школьницы, я выбрала пару ковбойских сапог карамельного цвета, которые я нашла в мамином шкафу.
Я надеялась, что не промахнулась с сапогами. Но, увидев одобрение в оценивающем взгляде Ричарда, когда он подъехал, я позволила себе испытать чувство удовлетворения.
Пока мы ехали, он объяснил мне, что Академия Святого Игнатия была чем-то вроде школы интерната и в то же время она была открыта, как обычная школа для умных местных детей, чьи родители могут позволить себе оплатить огромный счет за обучение. Здесь также учились дети политиков, знаменитостей и других богачей, повернутых на безопасности. Ему пришлось дернуть за ниточки, чтобы меня впустили в кампус, так что если кто-нибудь спросит, я посещаю уроки, потому что заинтересована в том, чтобы учиться здесь. С Ричардом за рулем мы были на месте меньше чем через двадцать минут, проезжая под огромной каменной аркой, поддерживаемой железными воротами. Охрана пропустила Ричарда внутрь.
Школа была потрясающей — увитое плющом здание в готическом стиле, корпуса со всеми удобствами в окружении ухоженных лужаек, спускающихся к реке Потомак. Ричард повел меня по брусчатой дорожке к главному входу.
— Сначала нужно записать тебя.
Дама с голубыми волосами в главном офисе была вежливой, если не сказать официозной. Я расписалась в журнале, и получила карточку с пин-кодом, на которой значилась как посетитель. Когда она забрала журнал и увидела моей имя, она сказала:
— Ой, — затем, — ты юная леди из Дома Эмбер, не так ли?
— Да, — удивленно ответила я.
— Это один из самых красивых домов в Мэриленде, — ответила она. — Я как-то говорила Иде, что она должна открыть дом для экскурсий.
— Вы знали мою бабушку?
— Да, конечно, — сказала она. — Мы были подругами, давным-давно, когда твоя мама была ещё девочкой. Мы обе участвовали в скачках. Хотя, разумеется, я никогда не была так хороша, как твоя бабуля.
Мне было сложно представить хотя бы одну из них верхом на лошади. Ричард воспользовался моментом и, взяв меня под руку, потащил к выходу.