Дом, где исполняются мечты
Шрифт:
— Не вижу препятствий для общения, — улыбался все шире Стрельцов. — Ты привыкнешь. Просто у тебя раньше никогда не было личной жизни. Теперь вот началась.
— А как же воспитательный пример? — поинтересовалась она. — То есть, получается, родителям можно, и это нормально, а детям не разрешается.
— Да, родителям можно! — веселился еще пуще Стрельцов. — Не дергайся так, все нормально! Думаю, наши дети только порадуются. Машка мне по телефону уже удочку закидывала: «А что у вас с тетей Ингой?»
— А что у тебя
— Не роман, — перестал смеяться Игнат и поторопил: — Давай одеваться. Есть хочется ужасно, и семью навестить пора.
У двери в квартиру Игнат прижал Ингу к себе ненадолго — успокоить и подбодрить.
— Не нервничай, все обойдется! — Он чмокнул ее в веснушчатую переносицу. — И не красней!
— Я постараюсь, — выдохнула обреченно Инга.
Ну конечно, сейчас! Обойдется! Чай, не с английскими герцогами живем, по-простому!
— У вас роман? — открыв дверь, вместо приветствия в лоб спросил Федька, улыбаясь во весь рот.
— Вы теперь вместе? — поддержала опрос общественности Машка, улыбаясь не меньше Федькиного, и оценила: — Клево!
— Дети! — воззвала маркиза к их воспитанности. — Грубый наезд — не лучшее средство добиться ответов! — Очаровательно улыбнулась вошедшим и спросила: — Так у вас роман или любовь?
— Дурдом! — возмутилась Инга, враз забыв о конфузливости стыдливой от негодования.
— Хрюм-да! — поддержал ее Степан Иванович.
— Это не ваше дело! — разбушевалась Инга, отчитывая семейство. — Ужасно нетактично задавать такие вопросы! Это просто хамство какое-то! Ну ладно дети, но ты, Фенечка! Вам не стыдно?
— Нет, — подумав, уверила Анфиса Потаповна.
— А че такого? — удивился необычайно Федька.
— Да мы знали, что у вас любовь закрутится! — просветила Машка. — Вы же так друг на друга смотрели! И потом, вы очень друг друг подходите!
— Ущипните меня! — обалдев от беспредела выступлений, попросила Инга. — Я что, в психушке? У меня амфетаминовый шок?
— Нет, — рассмеялся Стрельцов и прижал ее одной рукой к своему боку. — У тебя прост шок. — И разрулил ситуацию, как и положено вожаку: — На сем комментарии и вопросы закончили. Ужинать будем?
Ужинали привычно шумно. Тема взаимоотношений Инги и Игната, закрытая им, не обсуждалась, других полно было — фильм, который посмотрели дети, звонок родственников из Египта, школа и Федькины одноклассники.
Неумолимо приближаясь к вопросу, пардоньте-с, ночевки. Теперь в жизни Инги Валерьевны, как оказалось, образовался и такой вопрос, на котором она мысленно благополучно «зависла», заранее начав мучиться неудобством возможного обсуждения.
Но Стрельцов задачку житейскую расщелкал просто и элегантно.
— Завтра поедем вчетвером в торговый центр, — постановил он. — В ресторане посидим, в кино сходим, а вечером мне улетать.
— Классно! —
— Мы, как проснемся, вам позвоним, — буднично, в рамках обсуждения досуга, сказал он.
Инга слеганца покраснела, Фенечка тихонько хмыкнула, заметив сей факт, дети не узрели ничего необычного в предполагаемом раскладе.
Игнат прав, она понятия не имела, как вести себя в семье, когда у тебя наличествует личная жизнь. Как без дребезжания душевного, в естественном режиме, объяснять сыну, что сегодня не придешь ночевать? Или знакомить его с мужчиной, появившимся в твоей жизни? Или просить маму с бабушкой присмотреть за ребенком, пока ты на свидании?
Она привыкнет! Стрельцов обещал! Она свыкнется с собой, такой новой и незнакомой, и научится не стыдиться этой самой — чтоб ей! — личной жизни!
Они проспали всего часа три. Отключились в какой-то момент, ближе к утру. Господи, какой кайф!
Не разъединяться! Обниматься, смеяться, рассказывать что-то друг другу, целоваться, вопросы-ответы, удивление-узнавание! И никуда не спешить!
Инга, переполненная открытиями новыми, позабыла смущаться, удивляться и, расслабившись, наслаждалась тем днем, что они провели вчетвером.
Они пообедали в ресторанчике, смеясь без остановки рассказам Машки с Федькой, пошли в кино, в темноте Игнат держал ее за руку, и так это было по-юношески прекрасно, что у нее нет-нет да закипали слезы в глазах.
Инга поехала провожать Стрельцова в аэропорт — добрать еще пару часов перед расставанием.
— Я уже скучаю, — пожаловалась она ему по девчоночьи, с претензией к жизни за скорую разлуку, прощаясь перед зоной досмотра пассажиров.
— Я прилечу в пятницу вечером, — поцеловав Ингу, пообещал, как «на крови», Игнат.
— Ну, все, иди! — отстранилась она от него. — А то я еще расплачусь!
— Пока! — коснулся последним коротким поцелуем ее губ Игнат, заглянул в глаза. — Я тоже скучаю.
Она сразу ушла. Не стала смотреть ему вслед, махать рукой — ну, на самом деле, не плакать же!
Как девочка влюбленная! А почему как?
Она никогда не болела этим, не знала, не переживала встреч-расставаний, сердце в клочки, от воспоминаний кровь пенится, шибая изнутри в низ живота горячей волной, под коленки и в голову.
То, что было у Инги с Муней в ее семнадцать лет, не считается.
Все не так! Не та биология! Болотная водица! Не то, не то! Что она могла знать об этом, не проживая состояний влюбленности — все мысли только о нем, ожидание еще до прощания, боль и радость, грусть-восторг, зачарованность мужчиной, моментом, красотой соединения?!
Инга не переболела этими страстями в молодости и не могла знать силу чувств влюбленной зрелой женщины — это как шок. Потрясение откровением накрыло ее, восхищая, безмерно удивляя и… пугая размахом своим!