Дом, где весело и страшно

Иванцов Олег

Медсестра взяла мокроту на анализ. Это было непросто, но разодрав всё горло, мне всё же удалось выхаркать комок с кровью. С помощью этого анализа врачи определяют заразная или нет у тебя форма болезни. Мне как всегда не повезло – у меня БК+. Это значит, что я опасен для людей, и пока моя палочка Коха способна заразить окружающих, мне придётся пожить здесь. Потом смогу уезжать домой на выходные.

А тем временем за забором больницы летел четвертый день марта. В столовой за завтраком мы с Серёгой рассказывали туберкулёзникам о том, что произошло этой ночью. Слушатели

в ответ только крутили пальцем у виска, мол, таблеток обожрались, вот вам и мерещится. Да, они не верили, но на заметку взяли. Сам Пионер не очень удивился нашему рассказу. Лагерный человек… что с него взять? Пионер – сирота, от детского дома он почти каждое лето ездил в пионерлагеря. « Ты знаешь, что байки про пиковую даму – это отнюдь не байки?» У него на телефоне было только одно видео об этом, и меня оно вполне убедило. «У нас в одном лагере была такая история, – говорил Пионер, – Один парень захотел убедиться, что всей этой нечисти нет и предложил вызвать Пиковую Даму. Мы ему: «Неа! Мы молодые, пожить хотим!» А он: «Вы ебанутые? Если бы она убивала, об этом бы уже писали СМИ, это показывали бы по новостям, и вызывать её было бы запрещено законом!» Ну, короче, пошёл он один… дурак. Я на следующее утро просыпаюсь – менты по комнате ходят. Я почти сразу смекнул, в чём дело, взял телефон и пошёл в соседнюю комнату. А там лежит этот парень в одном углу, а голова его – в другом!»

Пионер снял на камеру. Самая страшная смерть – смерть перед камерой. Страшная и унизительная. С появлением этой функции на портативных устройствах людское безразличие выросло в разы. Люди уже не помогают друг другу, они снимают смерть друг друга на видео, а потом смотрят и говорят: «Охренеть! И ему никто не помог!» Они снимают драки, чтоб потом, как настоящие критики, давать рецензии: «Тут нужно было увернуться! А тут поставить блок!» Люди смотрят в глазок камеры и подсознательно думают, что это очередное кино, что всё это находится не здесь – на расстоянии вытянутой руки, не сейчас – в момент, когда ты рядом.

Пионер не волновался, когда увидел оторванную голову в соседней палате. Тому парню было уже не помочь, и Пионер просто отстранился. Начал смотреть через камеру.

Здесь люди начинают черстветь. Когда я только поступил в больницу, соседи рассказывали, что пару недель назад медсестра попросила сходить их в Морг. И они пошли, думая о каких-нибудь документах, которые им передадут. Но им дали не документы, а лёгкие. Два лёгких в целлофановых пакетах – дырявые органы бывших больных и ныне покойных. Все мы больны тем же туберкулёзом, кто-то в большей, а кто-то в меньшей степени. И когда-то кто-то, может быть, понесёт и наши лёгкие так же из Морга в Терапию.

Так… Морг работает.

Они сдали органы на пост и после перекура – стали меняться внутри.

Некоторые не выдерживают и падают с окон. Так было во взрослом отделении. Молодой человек лет двадцати, пролежав около девяти месяцев, сбросился со второго этажа вниз головой. Если ещё учитывать особенности архитектуры, то второй этаж Терапии – это третий этаж простого панельного дома. Привыкшая, видимо, к таким событиям уборщица, не спеша, набивала совок рваными кусочками мозга, а потом пошла на обед.

У нас, неподалёку от больницы была психушка или психдиспансер. Теперь я хотя бы понимал, что всё это неслучайно.

Итак, следующей ночью мы снова решили погрузиться в мир суеверий

и расспросили Пионера, эксперта по делам потусторонних явлений, как вызвать Матного Гномика. Я знаю, это звучит очень по-детски, но если существуют Домовые (если это был Домовой), то не исключено, что есть что-то ещё. На вопрос, как вызвать Гнома Пионер сначала ответил: «03», но через какое-то время он всё-таки раскололся.

Рисуешь красной помадой на стекле стул с едой, ставишь посреди комнаты стул и кладёшь на него что-нибудь съедобное (лучше конфеты), говорят, Гном любит сладкое. Протягиваешь нитку на подходах к центру комнаты, выключаешь свет и открываешь форточку или окно. Потом говоришь: «Матный Гномик, приди!» Сколько раз эту фразу повторить, не оглашается. Говорят, когда Гномик зайдёт в открытое окно и пойдёт к еде, он споткнётся об нитку и будет поливать обидчиков концентрированным отборным матом. Если засмеёшься – ты труп.

Да уж, затея для тех, кто был лишен детства.

«Вызов», конечно же, решили проводить в 201 палате. Поставили стул и, как полагается, положили на него конфеты. Вокруг разлили воду, чтобы были видны следы ног потусторонней твари; конфеты накрыли прозрачным целлофаном, чтобы слышать шорох; вместо нитки примотали шнурок между кроватями. И для убедительности, вместо помады, на окне Серый рисовал стул собственной кровью. Мы произнесли заветное выражение «Матный Гномик, приди» тринадцать раз и в конце добавили «Аминь». Нас восемь человек на одной койке, чтобы было не так страшно, окно открыто, и холодный мартовский воздух пробирает до костей. С этого момента начался полнейший хаос и сумбур:

Я, например, видел маленькую тень, которая сначала пробежала по стулу с конфетами, спустилась по целлофану, как по канату, вниз, а потом исчезла на подходах к окну. Ведьме сначала зажгло ухо, а потом она стала пристально смотреть на меня. Я говорю: «Чего?» Она отвечает: «Он у тебя на плече!» Когда я передёрнулся и стал сбивать с плеча абстрактную угрозу, её взгляд перекинулся с меня на окно. Потом Ведьма рассказывала, что это была тень, как будто подсвеченная изнутри свечкой. Младшего таращило больше всех: в его видении проблемы – в палату заходит священник и начинает кропить стены святой водой, и уходит.

Нет… Это было не по-настоящему… наверно. Каждый видел что-то своё. Всё объясняется таблетками, которые мы здесь пьём. Психотропные антибиотики, вызывающие галлюцинации, эйфорию, онемение конечностей, потерю равновесия и многое другое. Чтобы центральная нервная система не так сильно страдала мы пьём В6, но это не помогает… как видишь. Нам дают Карсил, чтобы не угробить печень, но она всё равно аномально растёт. А по утрам нам приносят Рифампицин – красные капсулы, и ближе к обеду ты ссышь алой струёй. Мы здесь все потихоньку сходим с ума, а в психушке, что неподалёку, для нас уже готовят койки.

И что ты думаешь? Думаешь это всё? У нас в 203-й палате лежит правоверная мусульманка, что из глубин дагестанских сёл приехала. Когда она узнала, что не все люди в Мире верят в Аллаха, Гюльчатай подохуела. После этого случая она называла всех неверными, говорила, что в нас вселился Шайтан, и клялась убить любого, кто осмелится притронуться к ней хоть пальцем. Но никто трогать её и не хотел. Помню, я сказал Гюльчатай, что Аллаха нет, на что она ответила: «Я так хочу посмотреть на тебя в гробу!»