Дом, где живет чудовище
Шрифт:
Я так тщательно вспоминала, с какой стороны следует подходить, что только у самой двери поняла, что голосов в столовой ровно вдвое больше, чем должно быть. Это из холла туда вела арка, а для слуг была специальная дверь, которая в закрытом состоянии почти полностью сливалась со стеной в столовой.
Мне бы раньше остановиться, но я уже коснулась двери, и она чуть приоткрылась.
Все знают, что подслушивать нехорошо, но иногда это жизненно необходимо, а иногда — просто любопытно.
— Подождать с подобными новостями было нельзя? В котором часу ты встал, чтобы примчаться сюда
— Я и не ложился, — голос был приятный, щекотный, как кошачий ворс, и цапкий, когда держишь кошкину лапу, чувствуешь теплые подушечки пальцами, а между ними — самые кончики прячущихся коготков.
— Причина?
— Все та же. Еще одна жертва. Снова девушка. Снова служанка. Снова работала здесь. Снова город гудит о тебе.
— Мертвые невесты романтичнее мертвых служанок, не находишь? — усмехнулся Эдсель.
— Я бы на твоем месте не шутил. И я именно что нахожу. Вот это, к примеру, — раздался шорох и короткий звяк, будто на чайное блюдце уронили что-то маленькое и металлическое, — было у первой, той что нашли мальчишки у Ножей. Запуталось в волосах.
— О, как мило с твоей стороны мне ее вернуть. Запонки без пары никуда не годятся.
— Я не возвращаю, я лишь показываю, что у разговоров о тебе достаточные основания, а еще это доказывает, что что ты причастен, что ты был там.
— Только второе, Лансерт. Что я там был. И только рядом с этой первой. И то сомнительно. Она работала здесь, могла и украсть.
— И впутать ее себе в волосы вместо заколок? Не держи меня за дурака. —
А вот и те когти, что прятались. Показались, прижали кожу, но подержали и отпустили, не оцарапав, потому что Эдсель сказал:
— Я держу тебя за друга, Ланс, мне казалось, это взаимно.
— Будь это иначе, я прибыл бы сюда с конвоем, — устало произнес собеседник. — Когда ты, наконец, поймешь, что несостоявшиеся по причине внезапной смерти невесты и образ мрачного нелюдимого типа не способствует положительной репутации, и даже твои деньги это не исправят. Как шеф жандармерии Статчена, я обязан…
— А как друг?
— Тем более.
— Что намерен делать,?
— Проверка на артефакте правды?
— Ты же знаешь, что я откажусь.
— Знаю, но я должен был спросить. Алард… — Пауза, когти втянуты, и кошка прикрыла глаза, но все знают, как эти милые пушистые зверьки могут стремительно броситься. — Скажи, ты действительно никак не связан с их гибелью кроме того, что они обе здесь работали?
— С гибелью — не связан.
Раздался резкий звук проехавших по полу ножек стула. Собеседник Эдселя вскочил и нервно прошелся. По-прежнему за пределами моей видимости.
— Зачем ты это делаешь? Ведешь себя так, будто нарочно хочешь вызвать подозрения в причастности? — в голосе гнев и досада.
— Подозрения все равно никуда не денутся. Ведь ты здесь, вместо того, чтобы быть в постели.
— Сделай одолжение, вернись в Статчен со мной. Мы посидим у меня в жандармерии и народ успокоится. Немного.
— Ладно, но позже, — спокойно согласился Эдсель.
—
— Я жду свой десерт, который несут так долго, будто кухня находится на полпути от города.
Я решила, что сейчас самое время. Постучала и вошла. И смотрела только под ноги, пока едва не уткнулась в стол. Посуда опасно звякнула, но я выровняла поднос и встретилась взглядом с собеседником лорда Эдселя, что оказался как раз напротив. Тот самый, со станции. Темноглазый, с высоким лбом и вьющимися рыжевато-каштановыми волосами. Очень красивый. Даже с наметившимися под глазами темными кругами. Верхние пуговицы мундира были расстегнуты, и оттуда небрежно торчал воротник явно вчерашней рубашки.
— Вот вы и попались, — сказал шеф жандармерии, прищурившись, и я почувствовала, как когти впились мне в грудь.
Не подставь лорд Эдсель руку, пришлось бы возвращаться на кухню за другой порцией — в ватных пальцах сложно что-либо удержать. А удержаться на ватных ногах еще сложнее, особенно когда у тебя в груди пяток сжимающих сердце острых когтей. Страх — он разным бывает.
— А я все гадал, куда вы подевались? Исчезли со скамейки, не дали мне и шанса.
Голос гостя звучал глухо и гулко одновременно, будто у меня в ушах полно воды, и как из-под воды, лицо говорящего дрожало и шло рябью.
— Такой десерт и я бы ждал с нетерпением. Это противозаконно, Эдсель. Ты должен был мне рассказать, что прячешь…
— Я не понял ни слова из того что ты сказал, — довольно резко перебил тот, чуть привставая. — Мисс Дашери? Вам дурно? Может вам стоит присесть?
Я бы присела и сама, если бы была в состоянии сообразить с какой стороны от меня находится ближайший стул. Шум в ушах усилился.
Почему голос Эдселя я слышу нормально и так же нормально вижу его странные светлые глаза, тогда как глаза Ланса похожи на омут, темное лесное озеро, со дна которого бьют ледяные ключи. А я не знала и уже нырнула.
Попалась.
Темно. Как тогда. В ушах шумит, никак не вдохнуть, не выдохнуть, внутри меня и вокруг полно тяжелой густой воды и в руках ее не удержать…
В лицо плюхнуло. Отчаянно защипало в носу и потекло за воротник. Меня держали.
— Эдсель, какого?.. — возмутился Лансерт.
— Она попросила воды.
— Не думаю, что имелся в виду душ из графина, половина которого сейчас на мне.
— Так резво бросаться на помощь бывает чревато последствиями, — как ни в чем ни бывало отозвался Алард, но судя по язвительным интонациям, воскресать мне было рановато.
— Это ты привык, что дамы от тебя в ужасе, мне подобное в новинку.
Послышался стук опускаемого на стол графина, совсем рядом скрипнул ножками стул. Меня аккуратно посадили, стали позади, придерживая за плечи. Руки держали мягко, но крепко, спинка стула упиралась в шею, затылок касался чужого живота.
— Не представляю, чем я мог так ее испугать.
Голосу-кошке было любопытно. Кошка втянула коготки, и потрогала занятную штуку мягкой лапой.
— Спроси у нее сам, когда она закончит изображать беспамятство в твоих крепких объятиях, а с меня достаточно представлений, — с некоторой ноткой презрения произнес Эдсель.