Дом горит, часы идут
Шрифт:
Больше всего слез пролили о приказчике Паке. Правда, о его профессии уже никто не вспоминал.
Все же приказчик – человек зависимый, а он был свободен. Такие люди не служат у хозяина, а идут впереди войска.
Называли его теперь иначе. Не “Послушай, малый”, а Исраэлем, сыном Ицхака.
Почему-то думаешь о спасенном ребенке. Очень хочется, чтобы он вырос, женился и назвал сына Сруликом.
Ясно представляешь его рядом с кроваткой Срулика-второго, размышляющим об удивительных поворотах судьбы.
Вот
Возможно, вспомнил слова мудреца. Пусть не житомирского, но тоже имевшего право поднять палец к небу.
Не зря он говорил: “Со смертью не все кончается”. Теперь ясно, что кое-что начинается вновь.
34.
Колю Блинова провожали в последний путь одновременно со Сруликом Паком.
В таком невеликом городе, как Житомир, две колонны должны встретиться. Пересечься взглядами и двинуться дальше.
На один миг голос священника совпал с молитвой кантора. Русское горе вобрало в себя еврейскую тоску.
Слова вряд ли различимы. Вроде как русские буквы сцепились с еврейскими и образовали новый узор.
Все чувствуют, что это общая история. Что у гибели Коли и Срулика одна причина.
Обидно, что Коля не смог спастись. Человек он замечательный, но все-же не еврей.
У Срулика тоже были кое-какие варианты. При его росте легко спрятаться в бочке или колодце.
Хоть и во спасение эта хитрость, но они поступили иначе. Добровольно отдали себя на растерзание.
Остается только вытереть слезы. Думать о том, что прежде была надежда, а теперь ее нет.
К сожалению, о похоронах осталось сказать немного. Что-то было в архиве, но кто-то эти документы изъял.
Говорят, существовала папка: “Демонстрация, вызванная похоронами Блинова”.
Открыли, а там ни листика. Словно знали, что через много лет ее попросят показать.
Так что придется представить собравшихся на другой день печальных людей.
Из евреев тут только те, кто неделю назад катался на лодке. Другие их соплеменники этот день провели за молитвой.
Не только в том дело, что суббота. Просто отчаяние выражает себя по-разному.
Кто-то обращается к Богу, а кто-то друг к другу. В зависимости от того, кому доверяет больше и как скоро надеется получить ответ.
35.
Прошло всего несколько дней после погрома, а Министерство внутренних дел уже тиснуло свою версию.
Вот это, знаете ли, маэстрия. Рядом не находились, а все могут рассказать от сих до сих.
Сразу видно: хорошо потрудились. Бумага вышла такая, что не оторвать глаз.
Причем все без исключения отменного качества. Не только общий сюжет, но каждый характер.
Кое-что присочинили, но и факты пригодились.
Такая старинная русская игра. В зависимости от ситуации называется “Мертвые души” или “Подпоручик Киже”.
Разве в названии дело? Пусть хоть “правительственным сообщением” именуется, а результат будет один.
Кстати, опубликовано это под шапкой: “В Министерстве внутренних дел”.
Что говорить, удивительно. Сразу сообщается, что документ имеет отношение не к жизни, а к чиновничьим коридорам.
Да еще к бутылочке фиолетовых чернил. В ней, подобно джинну, томятся сотни незаписанных историй.
Конечно, сочинившему ее чиновнику пришлось повозиться с Блиновым. Больно он тут не на месте.
Впрочем, особых колебаний не было. Дошел до фамилии, остановился, а после кляксы продолжил.
Правда, совсем от растерянности не отошел. Поэтому фраза получилась такая, что не сразу поймешь.
“На восемнадцать убитых евреев три христианина, из которых двое (студент Блинов и пристав Кяуров) несомненно убиты христианами”.
Выходит, Блинов и Кяуров тоже евреи. Правда, Бог у них другой, чем у соплеменников.
Коля, как мы знаем, действительно попал в Еврейскую больницу. До тех пор, пока его не опознала мать, он числился как еврей.
С приставом так получиться не могло. Во-первых, кто не знает Кяурова, а во-вторых, форма и погоны ясно указывали, куда его везти.
36.
Больше всего текст “Сообщения” напоминает кино. Вернее, режиссерскую раскадровку.
Сперва это, потом то. Причем между первым, вторым и третьим есть внутренняя связь.
“Евреи, собравшись в лесу, в числе 300 человек, стреляли в портрет Государя Императора, а на протесты крестьян объяснили свое занятие тем, что „скоро они, евреи, будут крестьянами править“. Еврей Сруль Индиктор без всякого повода ударил по лицу стоявшего у ворот крестьянского мальчика Иосифа Крупенского, который ответил, однако, ударом ножа. Этого Крупенского еврейская толпа „угрожала“ разорвать на части.
Крестьянин Хмара зашел во двор еврея Беспрозванного, надо полагать, с самыми дружескими намерениями, а евреи набросились на него и на появившихся неведомо откуда других крестьян с целью убить их.
Еврейская толпа встретила и сопровождала площадной бранью чинов полиции, сопровождавших политических заключенных…
Министерство внутренних дел предложило губернаторам внушить еврейскому населению сознание полной необходимости не возбуждать своим поведением вражды к себе в населении христианском.
Наряду с этим 12 апреля в Житомире получило распространение воззвание преступной организации социалистов-революционеров, сообщающей о том, что в Житомире готовится погром и вина за это должна пасть на администрацию”.