Дом горячих сердец
Шрифт:
— Как и большинство людей в Люсе.
— На твоём месте, я бы всё равно была с ней осторожна.
— Я уверяю вас, я осторожна со всеми. Даже с вами.
Улыбка приподнимает её губы, которые накрашены под цвет её аметистовой диадемы.
— Так и должно быть. Ты ведь самый ненавистный человек в Люсе. Поговаривают, что тебя ненавидят даже больше, чем Небесного короля.
— Я наслышана.
Она обводит помещение взглядом, как будто хочет удостовериться в том, что никто не стоит рядом.
— Но тебя ненавидят не так сильно, как Мириам.
Она
Я жду, что она скажет что-то ещё. Когда этого не происходит, я спрашиваю:
— Вы, правда, знаете, где она, принцесса?
— Пожалуйста, зови меня Эпониной и давай на «ты». И я, правда, это знаю, но за мои знания придётся заплатить.
Моё сердце так сильно колотится у меня в груди, что я начинаю чувствовать пульсацию в своём языке.
— Мне рассказали о цене.
— И?
— Всё будет сделано.
Правда, Лор пока не согласился на это, но разве он мне нужен? Ему определённо будет, что сказать по поводу моего решения взять всё в свои руки, но это будет что-то типа: «Ты ведь не планировала самолично убить короля Неббы, моя маленькая птичка?»
— Чудесно.
Она выпивает содержимое своего бокала, после чего стучит заострённым ногтем по травленому хрусталю, требуя добавки.
Что-то начинает царапать мою голову изнутри.
— А кто будет править Неббой?
— Как кто? — глаза принцессы сверкают, как то вино, которое ей подносят, — Я.
Моё сердце медленно переворачивается у меня в груди, когда я представляю, что женщина может вознестись до такой должности.
— А что насчёт Данте?
— А что насчёт него?
Я искоса смотрю на остроухую служащую магазина, наполняющую бокал Эпонины и жду, когда она уйдёт, после чего спрашиваю приглушенным голосом:
— Ты заберёшь его с собой?
— Боги, нет. Я оставлю его Люсу и тем женщинам, которые его хотят.
Она приподнимает свои длинные дугообразные брови.
— Я слышала, что ты можешь быть одной из них.
Моё сердце сжимается.
— Когда-то давно, но боги, это в прошлом.
Она наклоняет голову, и её длинные шелковистые волосы каскадом ниспадают на её плечо.
— Если уж на то пошло, ты гораздо интереснее того фригидного пугала из Глэйса.
Мои щёки покрывает румянец.
Она кладёт свою руку мне на колено и сжимает мою ногу, после чего приподнимает бокал.
— За будущих королев этого мира, синьорина Росси.
Подмигнув мне, она объявляет.
— За нас.
Когда я слышу её тост, мою спину начинает покалывать.
Она имела в виду наше соглашение лишить её отца власти, или то, что я сама буду сидеть на троне?
— Эпонина, ты клянёшься никогда не травить наши моря?
— Клянусь жизнью, Фэллон.
Мне неожиданно хочется, чтобы сделки отображались на моей коже, так как я хочу закрепить эту сделку магией. И когда воодушевленная Сиб вбегает по лестнице, а следом за ней её сестра с пожелтевшим лицом, я начинаю разрабатывать
Боги, в кого я превратилась?
Моё сознание шепчет мне: «В убийцу королей».
Я приглушаю его, и решаю дать себе другое определение.
То, от которого мой желудок не будет сжиматься: «Создательница королев».
ГЛАВА 38
Наконец, на следующий день появляется знакомый ворон.
И этот ворон не Лор.
Но я всё равно рада видеть Ифу, тем более что она приносит мне бутылку вороньего вина, чтобы компенсировать своё долгое отсутствие. И хотя она ничего мне не должна — ни вина, ни своего времени — я рада и тому, и другому.
Меня подмывает спросить её о том, где находится сейчас Лоркан, но я заменяю свой вопрос другим вопросом, чтобы она не думала о том, почему меня так волнует его отсутствие. Тот факт, что он намекнул мне на предстоящий разговор, не означает, что ему не терпится со мной поговорить.
Он король и у него много дел.
И, конечно, мои мысли тут же перескакивают с пропавших воронов на Алёну. Надеюсь, что он сейчас не обхаживает её. А если это так, то наш разговор будет очень коротким.
Я закрываю глаза и пытаюсь успокоить своё бешено стучащее сердце. Я, может быть, и его пара, но у меня нет на Лоркана никаких прав, тем более что я ему отказала.
— Adh fin, — говорит Ифа и начинает царапать перьевой ручкой с перышком на конце по листу пергамента, лежащему между нами.
Я трясу головой, чтобы вернуть себя в реальность.
— «О-о фион», — повторяю я, изо всех сил стараясь подражать её произношению.
— Небо, — она указывает на слово «adh», после чего подчеркивает слово «fin». — Вино.
Конечно же, оно произносится совсем не так как пишется. Ведь это так весело, когда можно произвольно расставлять ударения на любые гласные и считать, что две стоящие рядом согласные создают абсолютно новый звук.
— Вороны невероятно хитрые создания, Ифа.
— Почему ты так говорить?
— Потому что…
Я стучу своей ручкой по пергаменту, разбрызгивая по нему чернила.
— Если кто-то найдёт записку, написанную на языке воронов, он ничего в ней не разберёт, потому что слова на языке воронов звучат не так как пишутся.
Она улыбается, и это гордая улыбка.
— Не знаю, задумывалось ли это таким образом, но надеюсь, что это так.
И хотя я говорю на языке воронов далеко не свободно, мои знания улучшились благодаря Кольму, мужчине, похожему на медведя, который оказался таким же большим и милым, как огромный шар сахарной ваты. Когда Ифа перестала приходить, я спросила его, не может ли он давать мне уроки. И вот, благодаря ему я уже могу составлять короткие предложения. Как и Сиб, которая обычно присутствует на моих каждодневных занятиях.