Дом из кожи
Шрифт:
– Я же сказал, я тебя не убью, - послышался голос Эдди.
– И я не убью. О тебе позаботится Паук. Не так ли, мой выпотрошенный красавец?
– Пшёл на хуй, - отозвался Паук.
Что это? Разногласия среди проклятых? Неужели, Пауку не понравилось то, в какое чудовище его превратили?
– Убей его, - мягко произнес Эдди.
– И побыстрее.
– Торопиться некуда, - ответил Паук.
– У меня вся ночь впереди.
– Заканчивай с ним.
– В своё время, - упирался Паук.
– Живее.
– Кто тебя, блядь,
Гулливер молча наблюдал, как два чудовища спорят о его судьбе. Подобное развитие событий было наихудшим, какое он только мог представить. Даже не сопоставимо.
– Хули ты тут трагедию опять устраиваешь?
– спросил Эдди.
Паук провел тощей рукой по волосам. Он выковырял из шевелюры пару вшей, бросил их на пол и раздавил.
– Вот, что в тебе не так, Эдди. Вечно ты куда-то торопишься. Подобные мгновения нужно смаковать. Думаешь, Сёстры обратили бы на нас внимание, если бы мы торопились? В мире тьма тьмущая жестоких и торопливых убийц.
– Я не могу ждать всю ночь.
– Так, вали.
– Блин, - бросил Эдди и вышел, хлопнув дверьми.
Паук рассмеялся, звук его смеха был похож на звук рвущейся бумаги.
– Знаешь, когда он попадет в Земли, он очень неприятно удивится. Они уничтожат его. Он считает, что набрался ума и опыта, убив несколько жалких шлюх. На самом деле, он просто ребенок, потерявшийся в лесу.
– Пожалуйста, - выдохнул Гулливер.
– Отпусти меня. Он ничего не узнает. Я ничего не скажу. Я не...
Паук молча протер лезвие краем плаща.
– Без меня этот пацан был бы мелким никчемным убийцей. Впрочем, он ещё научится.
Гулливер начал ползти к двери.
– Когда его примут, - продолжал Паук, - он запоет по-другому.
Гулливер потянулся к дверной ручке. Паук подошел к нему и оттащил обратно.
– Умирать не так уж и плохо, Гулливер. Уверен, тебе, даже, понравится. Смерть освобождает от излишеств жизни.
– Кончиками пальцев он коснулся лезвия.
– Только сейчас я, по-настоящему, понимаю, насколько же глупы живые. Торопятся куда-то, копят деньги, обустраивают свои жалкие мелкие жизни, которые мгновенно рушатся от одного дыхания смерти. Пустая трата времени. Думаю, ты поймешь. В своё время.
Гулливер начал рыдать. Из глаз текли слёзы, из ран лилась кровь. Он весь истекал отчаянием и безнадегой. Пауку, даже, стало его немного жаль.
– Всё пройдет быстро и гуманно, - пообещал он.
– Но, сначала, поболтаем. Полагаю, ты заслуживаешь знать, что мы натворили и что собираемся, мелкий ты пидор.
***
Эдди вернулся примерно через час. Всё это время он просидел в баре чуть дальше по улице. От алкоголя он расслабился и снова ощутил себя человеком. Иногда вся эта работа, подготовка, жутко выматывали. Он вошел в логово Паука и чуть не врезался в Гулливера.
– Пожалуйста, - пробормотал тот.
Эдди не обратил на него внимания.
– Я сказал, закончить с ним.
– Я решил
Эдди закурил и сел на пол.
– Я рискую свободой, притащив этого гандона сюда, а он тебе даже не нужен?
– Я этого не говорил. Просто, нужно повременить.
– Позови, когда надумаешь, - взорвался Эдди.
– Отныне, сам занимайся этой блядской охотой. Достал уже.
– Хватит дуться, - сказал Паук.
– Это я дуюсь?
– Ты.
Эдди вздохнул.
– Нужно было оставить тебя в морге.
Гулливер попытался подползти к нему. От потери крови он побледнел, а его голос ослаб от бесконечных просьб и плача.
– Ты не понимаешь, чем мы тут заняты, Эдди. Твои жалобы только усложняют ситуацию. Наша цель - попасть в Земли, а не прожить беззаботную, полную наслаждений жизнь, - Паук говорил тоном раздраженного родителя.
– Всё, что мы делаем - опасно, всё связано с риском. Но это ненадолго. Делай, что должен и перестань ныть, как обиженный ребенок.
– Пошел на хуй.
– Знаешь, что тебе нужно?
– спросил Паук.
– Умереть. Смерть освободит тебя от никчемных переживаний и желаний. Ты будешь видеть только то, что, действительно, важно.
Эдди рассмеялся.
– Хочешь, чтобы я превратился в вонючий гниющий труп, как ты? Прятался в темноте, жрал покойников? Подумай получше.
Паук взглянул на него пустыми безжизненными глазами.
– Ты видишь только фасад, - в нём начал закипать гнев.
– Тело - это только оболочка, дружок. Когда попадем туда, найду себе другое.
– Ага, точно.
Паук разразился мертвецким смехом. Он исказил его изуродованное лицо, отобразив на нем истинный ужас. Мышцы и хрящи скрипели и бугрились под иссохшей кожей.
– Может, и ты найдешь.
– Давай, уже.
– В своё время.
Гулливер начал стонать. На него обращали внимания не больше, чем на скулящего пса.
– Лучше бы оно того стоило, - прошептал Эдди.
– Стоит.
– Я приведу ещё одну шлюху, может, двух, а потом, всё. Это уже начинает утомлять.
Послышался странный, почти гипнотизирующий звук, похожий на треск электрических разрядов. В соседней комнате зажегся яркий фосфоресцирующий свет. Затем до них донесся плач и истерические крики. Оба прекрасно поняли, что это значило.
– Утомлять?
– спросила Хаггис Сардоникус голосом, похожим на скрежет хирургической пилы по кости. Она ступила в комнату, окруженная ледяным воздухом и вихрями черного пепла.
– Утомлять, говоришь? Ты слышала, Сестра?
Хаггис Умбиликус осталась безучастной. Она (оно) висела в воздухе, опухший мешок плоти, сотканный из дюжины почерневших шкур, скрипящих, подобно скрежету ногтей по стеклу. Из её гниющей пасти при каждом выдохе вылетали сотни жирных мух. Единственный белесый глаз таращился на всех из-под грязных, измазанных человеческим жиром, рыжих волос. Её тело постоянно находилось в движении, кружась в каком-то безумном ритме.