Дом из кожи

Деев Кирилл Сергеевич

– Скажите же, - обернулся он к мужчине.
– Пожалуйста, скажите, кто я.

Тот вздохнул и Стэдлер услышал только одно слово:

– Фенн.

Теперь он вспомнил.

Откровения Доктора Кровь-и-Кости - 5.

Я зна ю , что такое ад.

Потому что адом был этот город.

Я помню каждый его грязный вонючий уголок. А ещё я знаю о боли, смерти и тьме. Как город смотрел своим огромным слепым глазом на ежедневно творимые на его улицах зверства, так смотрел

и я. Я помню юных девушек, умолявших сохранить им жизнь. Они просили меня о пощаде, но обретали лишь горе. В Землях у города не было названия. Он был лишь одним из множества отражений моего или какого-то чужого мира. Он был настолько уродлив, что не мог существовать в нормальной реальности, поэтому оказался здесь. Я слышал, как его именовали Безымянным или Запретным Городом, но у него было истинное название. Сохранилась его история. Несмотря, даже, на то, что некоторые считали, будто, его никогда не существовало. Судя по архитектуре, могу предположить, что когда-то он находился в центральной Европе четыреста или пятьсот лет назад. Но, что за катастрофа перенесла его сюда, я так и не понял.

Это и неважно.

Город был здесь и он стал моим домом. Мы понимали друг друга. Мы оба страдали от черных злых душ и развращенной морали. Мы были сплетены воедино, в некоем своеобразном танце тьмы, словно паразит и носитель, словно любовники в вихре агонии и бесчеловечности. Я убивал невинных ради забавы, дабы скрасить вечную скуку и город заметил меня. Я так и не понял, откуда брались невинные. Время от времени, они оказывались здесь, дабы подпитывать горящее пламя Земель. Я решил, что этим объяснялись пропавшие без вести в моем мире, или исчезновение целых народов.

В Землях меня знали, как Доктора Бритву. Вероятно, другие мои звания трудно адекватно передать. Своё прозвище я получил из-за своего орудия: опасной бритвы, отлично подходящей, чтобы резать глотки. Происхождение слова "доктор" так и осталось для меня невыясненным. Мне это нравилось. Когда меня спрашивали, я говорил, что я патологоанатом. И это было не так уж далеко от истины.

В городе я занимался тем, что старательно переписывал и разбирал формулы и символы. Сделать это было не так уж просто, учитывая их безумную своеобразную логику. В Землях, казалось, прошли недели, но, на самом деле, несколько лет промелькнули и исчезли, как песок сквозь детские пальцы. Я был близок к решению, но полученные мною формулы и уравнения не поддавались формальной логике. Однако с помощью математического анализа и дифференциальных вычислений у меня начало получаться. Каждый новый день приближал меня к спасению из этого кошмара.

Когда я был всего в шаге от решения, о моих увлечениях узнали. Выбраться пытались многие, но, внезапно, среди них оказался человек, практически решивший загадку тысячелетий. Когда они явились украсть мои труды, я уже ушел . Винить в этом стоило только меня самого. Слишком многие видели мои расчеты, слишком многих я просил о помощи. Помощь я получил, но вместе с ней, всем стало известно, что я нашел ключ к спасению. Полагаю, такое часто бывает, когда делишься чем-то со случайными людьми. Но они так и не узнали, что я провел несколько лет за расчетами. Я бы им не позволил. Пока они боролись и уничтожали друг друга, я шел к своей цели.

Я вышел из своего жилища в доме, называвшемся Преториус, и исчез во тьме города, задолго до их появления. Я затерялся в закоулках, в поисках особого борделя, где, по слухам, проститутки умели доставить удовольствие с помощью математических формул из четырехмерной физики. Бордель этот располагался в мрачном районе города под названием Зона. Немногие отваживались туда заходить. Поговаривали, что само пространство там было изменено в результате экспериментов проституток с чужеродной геометрией. Однажды туда войдя, можно никогда уже не выйти и вечно блуждать в завихрениях пространства и времени, созданных этими шлюхами.

Долгими часами я бродил, вглядываясь во тьму и прислушиваясь

к шагам за спиной. Вскоре, я остался один и понял, что, наконец, оказался на месте. На город опустился удушливый туман, с неба капала морось. Я находился в совершенно чужеродной местности и волновался, как в первый день появления в Землях. Я блуждал по улицам в каком-то гипнотическом ступоре, напуганный и взволнованный. Туман, словно толстое, сотканное из множества кусков, одеяло, впитал всё вокруг, изменил, превратил в нечто ещё более безумное и чуждое. В тумане я слышал голоса, но не видел лиц. Видел лица, но не слышал голосов. До меня доносился истеричный смех и жалобные всхлипы. По улицам расползался бледный дым, окрашивая всё вокруг в одинаковые серые цвета. Я начал избегать теней и их острых, как бритва, краев. Казалось, они искали меня. Здания, возвышавшиеся вокруг меня, были старыми, похожими на мавзолеи, строениями из серого, щербатого камня. Они взмывали в небо под причудливыми углами и исчезали в тумане. Их зловещее однообразие заставило меня трепетать.

Казалось, я затерялся в этих землях мрака и отчаяния.

Каждый квартал приветствовал меня угрюмой пустотой.

Я подумал тогда: Доктор Бритва, боюсь, ты смертельно ошибся. Ты попал туда, откуда нет никакого выхода.

Меня охватила паника. Я больше не мог ей сопротивляться. Мне казалось, страх мне неведом, как неведома любая другая человеческая эмоция. Я ошибался. Я побежал, я бежал по улицам, выбирая направление, которое считал правильным и избегая мест, которые казались мне заброшенными. Ничего не изменилось. Накрытые тяжелым туманом улицы и переулки выглядели копиями друг друга, а все здания были серыми одинаковыми нагромождениями камня.

Страшнее этого ужасного города были постоянно встречающиеся тайники , похожие на убежища. Только, слово "убежище" не имело тут никакого значения, никакого смысла.

Я попытался изменить маршрут, но, видимо, я оказался крысой в безумном лабиринте вечности.

Затем я увидел дверь.

Почему из бессчетного количества других дверей, я выбрал именно эту , я не знал. Я бросился к ней, как муха к куску мяса. Я вошел внутрь.

Я не знал, чего я ждал. Наверное, того же, что и снаружи, но всё было не так. Внутри была богатая обстановка. Стены украшали роскошные гобелены. В свете залитых воском канделябров танцевали тени. В бесформенных креслах сидели украшенные рубинами женщины. Они были, либо совсем голыми, либо одеты ми в поеденные молью меха и носили на лицах кожаные маски. Конечно же. Я оказался в борделе.

Из низкой двери вышла голая белокожая женщина и подошла ко мне. На ней был только кожаный пояс и маска, больше ничего. У неё была очень маленькая грудь и торчащие в стороны ребра, которые резко контрастировали с богатым убранством помещения. Её светлые волосы были вымазаны чем-то, напоминавшем машинное масло. Кто-то нарисовал красной помадой у неё на груди и животе какие-то тайные символы и перевернутые кресты. Рта под маской было почти не видно, но глаза пристально смотрели прямо на меня. Они были похожи на безжизненные куски черного льда.

– Прошу прощения, - сказал я.
– Кажется, я заблудился. Не укажете мне...

– Ты не заблудился. Мы оба это знаем , – ответила она сухим, мертвенным, совершенно без эмоций, голосом. – Ты вышел из тумана в поисках убежища и ты нашел его.

– Да.

– Сюда попадают немногие. Только самые отчаявшиеся. Для проклятых это последний апелляционный суд.