Дом, который построил Джек
Шрифт:
— Откуда ты знаешь?
— Из библиотеки.
Они нашли сообщение о смерти Франца Эберхарда Брэчтмэнна на первой странице «Геральд трибюн» за девятнадцатое апреля тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Заголовок материала был напечатан буквами того же размера, что и заголовок основного сюжета о бомбардировке посольства США в Бейруте. Возможно, это было случайным, но, расположенные рядышком, они читались так: «Посольство США подверглось бомбардировке умирает пивной барон».
Словно Франц Эберхард Брэчтмэнн был убит во время нападения. На самом деле он умер в собственной постели, естественной смертью. А если прочитать это по-другому, то эти объединенные
— Да, это та ещегазетка, — сказал Уоррен.
10
Непереводимая игра слов: на современном англо-американском жаргоне «подвергнуться бомбардировке» означает «напиться в стельку».
На странице с некрологами давался обзор жизни покойного. Детство он провел в Калузе, учился в Чоате, а потом в Гарварде, часто ездил за границу с очаровательной женой Софи и с дочерью Элизой, которая вдохнула жизнь в самое популярное пиво Брэчтмэннов «Золотая девочка». Фотография с этикеткой этого пива была помещена в центре колонки. Блондинка, малышка лет трех с веселыми глазками, улыбается всем этим пивососам. В материале рассказывалось о многолетней помощи Брэчтмэннов художественному музею в Калузе, — речь шла о ремонте и восстановлении музея. В статье также упоминалось о чрезвычайно щедрых вкладах Брэчтмэнна в разнообразные благотворительные предприятия. Цитировались и слова Джекоба Брэчтмэнна, основателя этой компании, который в тысяча девятьсот тридцать четвертом году, когда его сын принял от него руководство, сказал: «Я провел компанию в целости и сохранности через времена „сухого закона“, и теперь мой сын может принять ее».
И Франц Брэчтмэнн в самом деле принял компанию. В тысяча девятьсот тридцать четвертом году, когда ему было двадцать восемь лет, несмотря на браваду его отца, компания едва выжила в условиях акта Уолстеда. [11] Начиная с того времени и до тысяча девятьсот восемьдесят первого года, когда в возрасте семидесяти пяти лет Франц передал пост управляющего компанией своей в то время двадцатидевятилетней дочери, он построил шесть новых пивоварен и привел компанию к ведущему положению среди крупнейших пивопроизводителей мира. В статье сообщалось, что это было не простой задачей. В тысяча девятьсот сорок первом году, когда США вступили в войну с Германией, по всей стране вспыхнули антигерманские настроения, и все, что даже отдаленно звучало как германское, по сути дела бойкотировалось. Продажа пива компании Брэчтмэннов превратилась в пытку, и тянулось это до самого конца войны. По сути дела, только в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, когда Франц придумал новый сорт пива «Золотая девочка», дела компании пошли на подъем. С тех пор единственная серьезная угроза ее стабильности возникла пять месяцев назад, вскоре после того как Элиза стала управляющей. Именно тогда внутренние проблемы привели к обвинениям и контробвинениям…
11
Уолстед Эндрю (1860–1947) — американский конгрессмен, инициатор фактического принятия «сухого закона», действовавшего в США в 1920–1933 гг.
— Вот она, — сказал Уоррен.
— Кто это — она? — спросила Тутс.
— Грязь.
Но
— Ах ты, черт подери, — сказал Уоррен. — И где же мы будем искать теперь?
— А что искать-то? — спросила Тутс.
— Эти внутренние проблемы и обвинения и контробвинения, которые были улажены без суда.
— Дай подумать, — сказала Тутс.
Уоррен внимательно смотрел, как она думает.
— А как насчет «Официальной хроники»? — спросила она.
Мэтью посмотрел на часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Без десяти минут полночь. И звонил телефон. Джоанна! Должно быть, что-то с его дочерью, там, в Вермонте.
— Алло? Мэтью? — Голос какой-то женщины.
— Да-да?
— Это Ирен.
— Извините, кто?..
— Вспомните мотель, — сказала она. — Ирен Маккоули.
— О, привет! Извините, что у меня голос такой…
— Нет-нет, все нормально. Вы, вероятно, спали.
— Вообще-то спал.
— И я тоже. Но потом я проснулась и подумала, а нет ли вашего номера в телефонном справочнике. И он там был.
— Да.
— Вот я и звоню.
— Ну, привет.
— Привет. Извините, что я вас разбудила.
— Нет, ничего, все нормально.
— Как живете?
— Отлично. Просто замечательно. А вы?
— Хорошо.
— Я надеялась, что позвоните, — сказала она.
— Да я собирался. Но тут столько накопилось дел, что я…
— Не нужно со мной всех этих церемоний.
— Ладно, понял.
Снова молчание. А потом она спросила:
— Может, мне приехать?
— Что-что? — спросил Мэтью.
— Вы хотите, чтобы я приехала? Я бы пригласила вас сюда, но это место — такая дыра. Ну, вы же сами видели.
— Да.
— В каком смысле «да»? Что вы это видели? Что это дыра? Или приезжайте?
— Во всех трех смыслах.
— Отлично, — сказала Ирен. — Куда мне ехать?
Ночью, около полуночи, лежа рядом с Леоной, Фрэнк раздумывал, что она делала в его кабинете. Там не было ничего, что могло бы пригодиться женщине, которая крутит любовь на стороне. Ни ежедневника с перечислением вечеринок, где она могла бы выяснить, когда и где он будет, ни валяющихся без дела наличных денег, которые она могла бы взять, чтобы купить себе щегольское белье с кружевами, вроде того, которое он нашел в ящике туалетного столика. Ничего, чем она могла бы воспользоваться. Так зачем же она ходила туда?
Он догадался, что она была там сегодня. Кабинет был его коконом, и он знал каждый его сантиметр. Приходя с работы, когда Леоны не было дома, он делал себе коктейль «Серебряная пуля» и усаживался там в большое, обитое кожей кресло. Он потягивал коктейль, прислушивался к шепоту пальмовых ветвей за высокими окнами, а со всех сторон его окружали любимые книги. По четвергам приходила уборщица. Но сегодня был не ее день. Однако кто-тозаходил сюда, пока он был в конторе, а поскольку в доме жили всего двое, а онне был там, значит, это была его дорогая женушка. Он не знал, что сегодня она приходила сюда дважды. Первый раз, чтобы просмотреть флоридские юридические акты, а второй — чтобы припрятать кольт «кобра» двадцать второго калибра, который она купила в «Оружейной лавке Бобби».