Дом, который сумаcшедший
Шрифт:
— Чем заниматься?! Трахаться?! — выкрикнул я.
— Это слово нехорошее, — заметила братец непорядочная шлюха Инфанта.
— Ну давай!
— Что?
— Раздевайся!
Он сильно повеселела и прошепелявила:
— Чулки и подвязки шнимать?
А я ответил:
— Конечно.
А он:
— Чтобы снять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты.
А я:
— Сколько?
А он:
— Три девятизубовика.
Я бросил ему деньги, он спрятала их за другую щеку.
— Какая
— Ты что, пришла сюда разговоры разговаривать? Забыла свои обязанности?
Он развеселилась совсем окончательно весело.
— Конечно, нет.
— Сейчас посмотрим, сейчас увидим. Что первым же делом ты обязана сделать, когда я уйду из отеля?
— Что?
— Ага! Не знаешь?!
Шкажешь! По правилам, сразу же после твоего ухода из отеля, я обязана пойти в ближайший участок Великой Ревизии и доложить дежурному ревизору обо всех наших с тобой разговорах, которые мы разговаривали.
— Вот именно. Конечно, ты не забудешь доложить и о том, что я тебе заливал в корону насчет ядовитой окружающей среды?
— Шкажешь…
— Правильно. Я общественный инспектор инструкций из братцевского всевидящего контроля, мне поручено проверить, как тут выполняют инструкции. Спецзадание, понятно?
Он захлопала наклеенными ресницами.
— Гони назад мне монеты!
Он растянула в улыбку белые губы и отдала мне все три девятизубовика.
— А теперь — ложись! — приказал я.
— Чтобы шнять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты, — чуть меньше шепелявя, пролепетала он.
— Фиг тебе в корону, а не монеты!
— Тогда что, одеваться?
— Как хочешь, братцевский контроль закончен.
Он стала одеваться… А перед моими глазами вдруг опять показалась братец Принцесса. Мне стало стыдно, окружающая среда меня знает почему. Мой желудок заполнился самыми разными мыслями.
Я разделся и лег под одеяло.
— Иди сюда, — попросил я братца непорядочную шлюху Инфанту.
— Так что, раздеться?
— Как хочешь.
— Чтобы шнять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты…
Я стиснул все свои зубы и отвернулся к стене. Минут через пять легла и он. Без чулок, подвязок и прочего. Уткнувшись губами мне в шею, он обняла руками меня за плечи.
Из темноты вышла братец Принцесса… Мы шли, обнявшись, в окружающей Наш Общий Дом ядовитой среде, на нас не было скафандров, и на плече у меня сидела маленькая пушистая птица.
— Ты весь дрожишь, прошептала братец Принцесса. — Тебе плохо?
— С тобой мне не может быть плохо, —
— Что такое «любовь»? А, любовь — это когда делают то же самое, но только не платят деньги?
Птица взмахнула крыльями и превратилась в горячую руку братца непорядочной шлюхи Инфанты.
— Ты что, собрался смыться, не заплатив?
— Нет.
— Зачем же ты тогда меня любишь? А… ты хочешь, чтобы я принадлежала только тебе. Знаешь, сколько это будет штоить? У тебя хватит денег?
— Да вытащи ты наконец из-за щеки фейхоа! Не поймешь, что бормочешь.
— Ну да, я вытащу, а ты штыришь. Нет уж… Так у тебя хватит денег, я спрашиваю?
— Я думаю, что любовь — это когда просто так, без денег.
— Ты псих?
— А без денег тебе с кем-нибудь было когда-нибудь хорошо?
Братец непорядочная шлюха Инфанта немного помолчала, потом всхлипнула и сказала:
— Знаешь, в детском доме у меня была кукла… Мне было с ней хорошо, просто так было, без денег… А однажды какой-то гадкий маленький братец оторвал ей руку. Мне было так больно, будто бы руку оторвали мне.
— Выходит, ты эту куклу любила.
— Правда? Любила?… Правда, выходит… Но я не хотела с ней делать это ни за деньги, ни бесплатно.
— Наверное, любовь — не только когда делают это.
— Знаешь, я не хочу, чтобы тебе оторвали руку…
— Тебе было бы меня жаль?
— Да, пожалуй… Знаешь, мне было бы тебя очень жаль. Ты — штранный. Штранно, это что же, я тебя тоже люблю?! Выходит, люблю… Штранно.
Он замолчала, а потом вдруг, почти не шепелявя, заявила:
— Да, пожалуй, я бы могла быть с тобой и бесплатно. Штранно… Выходит, я тебя люблю? На мгновение он отодвинулась. — Послушай, может, ты пудришь мне желудок? — Снова придвинулась. — Нет, не пудришь, пудрят не так, я тебе верю. Штранно… Но мне положено брать с тебя деньги за это, а как же мне их брать, если я тебя люблю? Штранно… Что же мне делать?
— Братец Инфанта, — сказал я, — давай будем делать то, за что ты должна брать с мем деньги, и тогда тебе не придется решать: брать или не брать. А монеты я оставлю, просто так, ни за что.
— Если ты оставишь мне монеты ни за чтоя значит, ты меня очень-очень любишь, так? Но если я тебя тоже очень-очень люблю, как же я с тебя их возьму? Как же я отпущу тебя, не сделав с тобой это? Ты ведь этого хочешь? Все братцы вceда хотят. И потом: мне нужно знать, как это будет бесплатно. С куклой я это не делала, ни за деньги, ни бесплатно… Почему ты дрожишь? Ты сказал, что со мной тебе не может быть плохо.