Дом Макгибуров
Шрифт:
Рука была страшно холодна, как воды озера, и оттого у Фредерика перехватило дыхание, он вдруг почувствовал удушье.
— Ах, как мне жаль вас, Фредерик… — донеслось откуда-то издалека, и свет померк.
Он медленно приходил в себя и вдруг понял, что уже не спит.
"Где я?" — растерянно подумал Фредерик.
Резко сел и огляделся. Он находился в склепе Макгибуров. Тусклый свет проникал сквозь неширокое оконце над дверью. И по этому свету стало ясно, что наступил вечерний час. Обед прошёл без Фредерика и никто не знает, каким непонятным образом он очутился в
Молодой человек торопливо бросился к дверям. Массивная дверь склепа была крепко заперта снаружи. Кто принёс его сюда и бросил среди мертвецов?! Отчего-то вспомнилась бородатая физиономия конюшего. Не он ли отомстил такой злой шуткой за то, что они с Франциском устроили дурацкую засаду на его дочь?
— Не может быть! — сказал сам себе сэр Фредерик.
Он некоторое время колотил ногами и руками в тяжёлые дубовые створки. Звал Макгибура, Глорию, Лауру. Бесполезно.
Спустя некоторое время глаза привыкли к густому полумраку, и Фредерик снова огляделся. Странно, но он неплохо видел в темноте. Отчего-то ему показалось, что необходимо снова осмотреть весь длинный склеп. Как будто бы от этого зависела его жизнь. И Фредерик, шатаясь, потащился вдоль рядов покрытых пылью старых саркофагов, читая имена и сбрасывая давно засохшие венки. Он словно шёл вдоль портретного ряда Макгибуров. Только там, в парадной зале был показан блеск и слава, а тут, в пыльном склепе — тление и смерть. Где-то среди этих изукрашенных гробов покоилась прекрасная незнакомка. Этот склеп тоже дом Макгибуров. Весь дом Макгибуров не что иное, как склеп!
— Что это? — полуослепший от пыли Фредерик остановился. За ровными рядами саркофагов у самой стены стоял невзрачный деревянный гроб. И молодому человеку показалось, что нечто такое он уже видел.
Пошатываясь от страха и усталости, Фредерик приблизился и попытался скинуть с гроба крышку. Это ему не удалось, поскольку она была приколочена гвоздями.
— Что же делать? — спросил он молчаливых Макгибуров. Он поискал вокруг и в слабом свете, непонятно откуда идущем, обнаружил что-то вроде гвоздодёра.
— Да, это то, что нужно. — сказал он, осматривая странный инструмент. На нём что-то налипло, и потерявший всякую чувствительность Фредерик потрогал пальцами изгиб толстой металлической палки с раздвоенным концом.
— Что это такое? — тупо спрашивал он, рассматривая на пальцах густую, тёмную, липкую, дурно пахнущую массу. — Волосы какие-то!
Потом направился с этой штукой к непонятному бедному деревянному гробу и принялся усердно отдирать крепко приколоченную крышку. Ему это не удавалось — слишком мала щель. Тогда с воплем ярости Фредерик ударил железякой по верху. Дерево треснуло и провалилось.
Доска легко ломалась. Он выдирал щепки, где действуя металлом, где — руками. Почему-то было очень важно знать, что скрывает в себе этот странный гроб. Наконец, Фредерик упёрся ногой в противоположный край и что было сил рванул обеими руками на себя расщепленную деревягу. Гроб сухо крякнул и развалился.
Перед ним лежали мёртвые останки. Хаотично сложенные кости рук и ног. Тазовые кости внутри грудной клетки. И сверху
— Франциск!
И тут же понял, что ошибся. Этим костям не один год.
— Что за чёрт тут происходит? — спросил Фредерик, тоскливо озираясь.
Он сел у стены, подтянув колени, и устало склонил голову на руки.
Ему снился сон. Он шёл вместе с Глорией по заброшенному саду, но сад был совсем другим. Его трудно назвать заброшенным. Он пестрел многоцветьем красок. Пышные дельфиниумы, левкои, хризантемы. Клумбы белых лилий. Множество тюльпанов.
Глория совсем другая. Она в персиковом платье с открытыми плечами. С кружевным воротником, спадающим до локтей. Она смеётся. Её глаза сияют. Он утопает в их чёрном блеске.
Она легка, как ветерок, и беззаботна, как ласточка. Зная, что он любуется ею, Глория подбежала к старой каменной стене, поросшей алыми шпалерными розами. Она кокетливо обернулась и застыла, словно позировала, держась одной рукой за решётку шпалеры и склонив черноволосую головку набок.
— Стой так! — услышал он свой голос. — Я нарисую тебя на фоне этих алых роз!
— Да, Седрик!
Поток красных лепестков смыл всю картину.
Фредерик болезненно закашлялся и застонал. И тут же дёрнулся, открыв глаза. В зрачки ударил бледный свет.
От резкого движения упала книжка. Дико озираясь, он никак не мог понять: спит он всё ещё, или уже проснулся.
Это была его комната.
— О, Боже! — с облегчением воскликнул Фредерик. — Что за нелепый сон!
Он погрузил лицо в ладони и тут же вскрикнул. Щёку оцарапала заноза. Руки были все в царапинах и кое-где в занозах. Фаланги пальцев разбиты в кровь.
Фредерик бросился к зеркалу и остолбенел. Он был в грязной и разодранной рубашке, весь в паутине.
21
Обед проходит в томительном молчании. Леди Глория не поднимала глаз от тарелки и вообще ничего не ела. Гордон Макгибур поглядывал острым взглядом то на неё, то на молодого гостя, изредка произнося какие-то ничего не значащие фразы. Библиотекарь ковырялся в невкусной пище своими уродливыми пальцами. И только тётка Лаура, ничего не замечая, стрекотала, как сорока, пересказывая сплетни, подцепленные в городке:
— Наши кумушки болтают, что старый Джон умер не своей смертью.
— И что же они там напридумывали? — неохотно отозвался хозяин дома.
— Как всегда, клевещут на вас, брат. Говорят, что старика сгубило проклятие дома Макгибуров.
Фредерик поднял голову.
— Ну вот, сестра, — сухо отозвался деверь. — кажется, вы встревожили нашего дорогого гостя. Того и гляди, он напугается и поспешит покинуть нас.
Годрик Сентон тоже поднял голову и посмотрел на Фредерика непонятным взглядом. Глория застыла.
У Фредерика было такое ощущение, словно вокруг него стягивается невидимая сеть, а он, как слепой, топчется на виду у всех и не понимает, откуда придёт беда. Тоскливое предчувствие сжало сердце. Может, это всё нелепые ночные кошмары?