Дом Монтеану. Том 1

Мур Лина

Мне теперь, правда, хочется спать и довольно сильно. Я падаю на кровать и сразу же отключаюсь.

Я критически осматриваю своё тело в зеркале, и оно ни капли не изменилось с момента моего официального взросления. Оно такое же молодое и крепкое, каким было четыреста лет назад. Я не выросла, не поправилась и не постарела. Моё взросление остановилось, что часто бывает у таких, как я, то есть у вампиров с чистой кровью. Моя мама в свои годы выглядела моложе меня сейчас. И конечно, перед людьми мы притворялись сёстрами, сиротами или просто близкими родственниками. Но сейчас я смотрю

на своё тело по иным причинам. Красиво ли оно?

— Стан! — кричу я, продолжая разглядывать свою грудь.

— Что? Я пытаюсь приготовить это грёбаное мясо!

— Поднимись! Мне нужна твоя помощь!

Внизу что-то бьётся, и я хихикаю себе под нос. Через несколько секунд Стан появляется в ванной и замирает, недоумённо глядя на меня.

— Это что значит? Ты голая, Русo!

— Я в курсе. Скажи, мне не хватает размера груди? То есть они должны быть больше?

— Прости, что? — друг приоткрывает рот, пока я сжимаю свою грудь, поднимаю и опускаю её.

— Помнишь то время корсетов, они так приподнимали грудь, отчего она казалась больше. Это красиво?

— Хм… что происходит, Русo? Хватит издеваться над своей грудью.

— Ну, скажи, Стан! Она нормальная? — спрашиваю я и бросаю на него злой взгляд.

— Она нормальная для твоего телосложения. Ты не высокая, точнее, среднего роста, у тебя всё нормально. К чему, вообще, все эти вопросы?

— Да так. Ищу то, что начало гнить в моём теле, — отвечаю, пожав плечами, и натягиваю трусики, а затем топик.

— Ты никогда не интересовалась своим телом. Я имею в виду, что ты никогда не разглядывала себя, Русo. Что случилось?

— Я же сказала, что думала о гниении. Я ведь умираю, — спокойно отвечая, выхожу из ванной и беру спортивные штаны, но потом меняю своё решение и выбираю облегающие лосины.

— Ты ещё не умираешь, это только вероятность. И ты не гниёшь. Мы бы учуяли запах.

— Ладно. Это подходит? — показываю Стану чёрную толстовку под номером один и чёрную толстовку под номером два.

— Они одинаковые, Русo.

— Нет, неодинаковые. У одной ворот треугольный, а у второй стойкой. У одной более узкий низ, а у второй свободный. Что мне больше подойдёт?

— Так, меня это пугает, Русo. Что, мать твою, происходит? Почему ты прихорашиваешься? Для кого ты это делаешь? — спрашивая, прищуривается Стан.

— Я не прихорашиваюсь. Я в домашних трикотажных лосинах и выбираю бесформенную толстовку, которая делает меня похожей на мальчишку.

— А это что? — Стан подхватывает прядь моих волос, и я возмущённо убираю её обратно к другим.

— Это мои волосы.

— Они чистые, и ты их уложила. Не собрала их, как делаешь это сотни лет, а распустила их.

— Они ещё влажные, просто сохнут. И они всегда у меня вились, я ничего не укладывала.

— А ну-ка, это что блеск на твоих губах, Русo?

Я дёргаю плечом и хватаю чёрный свитер.

— Это гигиеническая помада, у меня губы сухие.

— Конечно. И для кого этого? Русo, я ухаживаю, трахаю и наблюдаю за женщинами много столетий, и всё это точно доказывает, что ты делаешь это для кого-то, чтобы понравиться ему.

— Господи, почему ты считаешь, что мы, женщины,

не можем делать что-то для себя? Почему только из-за вас мы должны быть красивыми? Нет, Стан, я делаю это для себя.

Беру свой рюкзак и прохожу мимо Стана.

— И куда ты пошла?

— Искать себе нормальный ужин.

— Я готовлю грёбаное мясо! Для тебя!

— Ты меня отравишь, и у тебя сковородка горит, — смеюсь, показывая на плиту.

— Чёрт возьми! — орёт Стан и летит к плите, пока я обуваю ботинки.

— Не сожги дом, Стан, а я пошла искать ужин. Вернусь, не знаю когда, папочка. Не жди меня.

— Русo! Русo, мать твою, стой! Русo! Да к чёрту!

Я смеюсь и сажусь в машину. Изначально, когда Стан сказал мне, что он будет готовить мясо, я уже знала, что мне придётся самой искать еду. Стан не умеет готовить. Это то, что он всегда ненавидел и ненавидит до сих пор. Он миллион раз пытался и даже решил пойти учиться у лучших поваров мира, но увы, кому-то это просто не дано.

Бросив машину в начале центральной улицы, я иду по тротуару, кивая и здороваясь с горожанами, пока не нахожу кафе. Оно ещё работает, но там очередь. Чёрт. А я хочу есть. Я, правда, безумно хочу есть. Ничего. Я нахожу бар, в котором мы были со Станом, но не решаюсь туда войти одна. Там мерзко и воняет, а ещё много мужчин. Сейчас я не в силах себя защитить от излишнего внимания, поэтому мне придётся отправиться в супермаркет и найти что-нибудь такое, что я смогу съесть. Сделаю себе сэндвич в машине, тоже неплохо. Хотя я бы не отказалась от пасты. А если я поеду к Саву и попрошу Майди приготовить мне пасту? Точно. Я пока ещё их королева, они меня немного боятся, и также смогу узнать, что решили его дети насчёт обращения. Пока я жива, мне нужно успеть обратить их, иначе потом Стан вряд ли сделает это сам.

Улыбнувшись своему идеальному плану, я вхожу в супермаркет и останавливаюсь у картошки. Нужна картошка в пасте? Я не знаю. А может лучше поехать в церковь и поесть там? Мне понравился суп и хлеб, ещё там есть Томaс. Нет, вот именно из-за того, что там Томaс я и не поеду. Мне нельзя с ним встречаться. Нельзя. Его кровь творит со мной безумные вещи, а я не хочу ему навредить. Так что паста у Майди. Так, а что входит в пасту, кроме макарон?

Оказалось, что я понятия не имею, как готовить еду. Я знаю, как сделать сэндвич: два куска хлеба, соус, ветчина, и нормально. Но я хочу пасту. Она вкусная. Я ела её давно, и мне очень понравилось. А какие макароны нужны? В общем, поеду к Саву и попрошу его меня покормить. Бесплатно и вкусно, а пасту приготовлю позже.

Когда я уже убедила себя в своих решениях, я направляюсь к выходу из супермаркета и хватаю первое попавшееся самое дорогое вино. Принесу в качестве подарка, тогда меня накормят.

— Флорина?

О нет.

О да.

Ну вот, даже моё тело раздвоилось. Кровь начинает бурлить, а в голове крик из фильма ужасов: «Нет! Не подходи ко мне! Спасите!».

— Пастор, — натягиваю улыбку и поворачиваюсь.

Томaс стоит с полной продуктовой корзиной прямо за мной. И к моему ужасу, он осматривает мой новый прикид и задерживается на моих распущенных волосах.