Дом мой или шанс №2. Книга 1

Белоткач Александр Семенович

И вот, спустя три месяца, такой жизни, я впал в глубочайшую, за всю свою жизнь депрессию. Из которой, меня вывело, самое настоящее, можно сказать, научное открытие.

А случилось это, в самый обычный из дней, заполненных серой беспросветностью и безнадегой. Когда, казалось уже ни чего на свете не может радовать, и ни в чем нет больше смысла, и ни чего не оставалось, кроме как, скитаться по убого обставленным этажам, моего узилища. Снова и снова нарываясь на неприятности, то тут, то там, сталкиваясь с какими-то темными личностями, кучковавшимися в особо плохо освещенных закутках. Тихо и злобно переругивающихся между собой компаний, нетрезвых, опустившихся до полного скотства неполноценных. Уходить закрывая нос, от невыносимой вони немытых тел, и вытирая рукавом слезящиеся глаза, от едкого наркотического дыма.Вновь и вновь, искать кого то, и не находить. Вглядываясь в лица, то спокойные и умиротворенные, то искаженные ненавистью, то беспричинно

счастливые, с расширенными во всю радужку зрачками, и стекающе по подбородку пеной. то исполненные какой-то невыносимой боли, что казалось, передаеться, как некая энергетическая зараза, прямо в сердце. После чего, еще долго, там в груди, то жгло раскаленными углями, то сжимала стальными тисками.

Не знаю что я искал. Мне казалось, что вот вот, где-то в очередном коридоре, мелькнет, милая , знакомая фигурка, а сердце пропустив удар, вдруг, с барабанным боем, начинало стучать в висках. что-тогда происходило со мною, я помню плохо, однако, всякий раз возвращаясь вечером, в свою клетушку, отправив своих помошников по домам, я заваливался на жесткий матрац, предварительно забросив в себя, не чувствуя вкуса, стандартный ужин, состоящий как мне казалось, из совершенно не съедобных компанентов. Во всяком случае попробовав это в первый день, я до вечера плевался, и ни как не мог взять в толк, как одна и та же система доставки дома, может одновременно, готовить вполне себе достойные блюда, для правительственного уровня, и такое непотребство, больше напоминающее по вкусу, тертую подошву моих тюремных сандалей, выданных мне в начале, такая же серая и твердая, и так же пахнущая, не то пласмассой, не то резиной.

Короче, настал час, когда я спустя много дней в полной степени осознал, что это навсегда, и что от сюда ни кто и ни когда не возвращался. А все что я наблюдал эти дни здесь, лиш подтверждала мои предположения. Выбраться от сюда, ни кто в серьез и не надеется. Конечно, находились и безумцы. кто-то из этих сумашедших, начхав на запреты, с остервенением начинал искать выход, и конечно, обязательно погибал в попытке взломать очередной технический колодец, или воздуховод, который как я был уверен, является исключительно замкнутого цыкла, и не куда не вывел бы этих , горе графов Монте Кристо. Сожженные мощнейшим, электрическим разрядом, защитной системы уровня для заключенных, смердящие тела, долго лежали в местах, где их застигла ужасная смерть, как отличный пример, тщетности любых попыток и бессмысленности всяческих надежд.

Но большенство из попавших сюда, просто приспосабливались. Жили как и внизу, беспечно и безсмысленно прожигая жизнь, только теперь уже, без былой роскоши и полноты ощющений. Но с той же одеревенелостью , с тем же равнодушием во взглядах, и абсолютной, подавляющей, угнетающей беспренцыпностью.

Размышляя обовсем этом, как-то вечером, я неожиданно, вспомнил о своем чемоданчике. Надо сказать, яеле отвоевал такую превилегию, взять с собой сюда, в этот долбанный уровень, знание сути. Я просто хотел доказать себе, что не все еще потерянно, и впереди, там за горизонтом, слабой, маленькой звездочкой, еще светит надежда, которая как известна умирает последней. И хотя от долгого скитания за день, ноги гудели, и вставать было лень, я все же, пересилив себя, поднялся с жесткого лежака, и опустившись на колени, с трудом, достал заброшенный, в самом начале, далеко в угол, набор сути. Протерев, успевший запылиться чемоданчик,я усевшись с ним на табурет, задумался.

Сколько раз! Сколько раз!Я обещал себе, что не притронусь больше к этому злосчастному ящику! И сколько же раз, нарушал данное обещание! Вновь и вновь, пытаясь разгадать секрет! Что не давал мне покою, с тех самых пор, как я впервые увидел, этот набор, в комнате Романа!

И хотя, до отбоя оставалось не больше полу часа, я все же решившись положил руку на панель идонтификатора. Как всегда, раздался едва слышный щелчек, и на месте ладони появился круг с мишенью, снежинки на котором слегка помаргивая зеленым, столпились в центре. Но я знал, что едва какой либо из кубиков покинет это чудо вместилище, они сразу оживут, и всегда будут указывать место, где находится один из элементов головоломки. Проверенно. Уж куда я только не прятал, бывало такой кубик, и в шкаф запирал оружейный, что как я знал, имел высшую защиту. И на другой этаж, в комнату Шерри относил, все одно, снежинки, четко указывали направление.

Да! Интересная штука! Думал я не раз. Это каким же мощным, должен быть передатчик, что бы пробиться через столько переборок и этажей? А шерри обитала довольно не близко, по меркам дома. Короче говоря, одна большая загадка, от которой, даже у самых крепких сборщиков, порой, ум за разум заходил!

Открыв кейс, и немного помедлив,я сдвинул чашки и какую-то мелочь, на край стола, а затем, привычно вдавив защелку, вытащил закрепленные в верхней крышке, плоские прямоугольники, именуемые основой. Одна сторона этих , размером с небольшую книгу, пластин,

была черной, а другая, чисто белой. После знакомства с особо ревностными сборщиками, я узнал о том, что собирать можно, как на черной основе, так и на белой. Однако, какая из них истинная, не знал пожалуй и сам Арий Светоносный.Бывало, я пробовал ложить эти прямоугольники, в шахматном порядке. Но чередование белого с черным, видно не было предусмотренно создателями этого конструктора, поскольку при попытке соеденить края этих плоскостей, получалось, что как ни старайся, а соприкасаться краями они не желают,а отталкиваются друг от друга, как магниты в обратных полюсах. Так что варианта, как я убедился, было только два. Среди сборщиков, была даже некая секта, называющая себя, черноосновниками, щитающие, что собирать нужно, непременно на черной основе. Однако, познакомившись с некоторыми из них,, я решил, что покрайней мере, пока не будет серьезных оснований, собирать нужно исключительно на белой стороне . Уж больно рожа предводителя черноосновников, напоминала мне одного из быков Леона, и меня при встрече с ним, всегда терзали смутные сомненья, а не засланец ли это, бравого предводителя черной армии. Так что, выложив все шесть пластин, перед собою на столе,я соеденил их в самый, что ни наесть класический квадрат, после чего, стал один за другим, выкладывать на него кубики.

Иногда мне казалось, что некоторые из них, вдруг словно намагниченные, прилипают друг к другу, но ощущение тут же пропадало, а складывающаяся картина, была столь причудлива, и столь многозначительна, что несобрав и две трети мозайки,я раздраженно смешав получившуюся чепуху , в сердцах пнул ножку стола. От чего тот сдвинулся, на добрых десять сантиметров, а стоявший на нем кейс, пребольно ударил меня по пальцу, захлопнувшейся крышкой.

Так, так! Думал я. Это уже было и не раз! не нервничать Алекс! Жизнь и так сплошная черная полоса! А нука хватит скулить!

И вот, уговаривая себя таким образом, я решил вернуться к своей догадке, которая посетила меня не так давно. Заключалась она в том, что квадратное углубление на внутренней стороне, верхней крышке, этого чудо чемоданчика,вполне, может оказаться активационным гнездом. Поскольку над ним, отчетливо виднелся рисуночек в виде молнии, указывающий острием в середину углубления. Раньше я уже пробовал вставлять туда кубик, да и не стоит льстить себе, не я один, уверен пробовал. Но увы, ни чего не происходило. Все те же, безсмысленные узоры, фигуры, в виде различных многоугольников, каких-то цветных пятен, и прочее, не объяснимое нечто. Все это вызывала, при попытке собрать полную картину, очередной параксизм гадания на кофейной гуще. Или высматривания китайских иероглифов на коре дуба, в соседней роще. Ставшее в очередной раз, доказательством, удивительной теории случайных чисел, в которой, бывает, случайным образом, случается такое, чего и сильно пожелай , не сотвориш. Короче, в отличие от некоторых, особо отличившихся, видевших суть бытия, в нагромождении ломанных линий, цветных пятен, и различных завихрений, я ничего понять не мог, да и не желал заниматься, откровенной профанацией, что в кругах сборщиков, называлось, святым видением, или откровением дома. Поэтому и все время, пытался отыскать ключ, к совершенно логичному, и однозначно трактуемому результату.

Наблюдая за происходящим там, я начинал догадываться, что вся эта возня с якобы поиском сути всего, для некоторых из них, вовсе не цель жизни, и даже напротив, кое-кто, думаю, вовсе не желал что бы кому то из жителей дома, в итоге, удалось узнать некую, возможно опасную, для этого, кое-кого, суть происходящего. Слишком многих здесь, устраивало положение дел, и состояние вещей, потому менять они, скорее всего, ни чего не собирались.

Ну что ж, обойдемся и без уроков, этих зажравшихся патрициев! Взяв первый попавшийся кубик, я не церемонясь, запихнул его в углубление со значком молнии, и тут, во всем секторе, погас свет. Я в раздражении, хотел было обругать, так не вовремя погасивших к отбою освещение дежурных , но сорвавшиеся было с губ проклятия, застряли у меня в горле. Поскольку я увидел то, чего ни когда не видел ранее. тот самый кубик, что я, так небрежно запихнул в квадратный паз, на внутренней стороне, верхней крышки, на мгновение вспыхнув ярким голубым светом , погас. А затем, я заметил, в неверном освещении ночных плафонов, которые едва теплились, где-то уголках потолочных панелей , что верхняя грань кубика, как-то странно поблескивает.

Вытерев о штаны, мгновенно вспотевшие ладони, и пытаясь унять понесшееся было, куда-то вскачь сердце, я акуратно, двумя пальцами, вынул, странно мерцающий кубик из углубления, и поднес его к глазам. И тогда, я разглядел, что это вовсе не мерцание, а конкретный, слегка помаргивающий, огонек индикатор, который, буд-то, плохо заряженный фонарик, светил, каким-то неровным, голубоватым светом. Затем, повернув этот оживший, неожиданно кусочек тайны, что бы получше разглядеть помигивающую точку, вдруг понял, что и на других, пяти гранях, появились такие же, светящиеся точки.