Дом на городской окраине
Шрифт:
Он говорил рассудительно, как крестьянин, чье благополучие зависит от милости небес.
— Воды всюду не хватает. Я слыхал, есть деревни, где вода продается. Жбан за двадцать геллеров…
Из кухни доносятся возгласы изумления.
— Если уж и воду приходится покупать, значит настали трудные времена, — замечает пани Михелупова.
— Вот видишь… А в Лабе обнажился валун, на котором написано: «Ежели узришь меня — заплачешь». Да… Такой засухи не помнят и старые люди…
— Пожалуй, неплохо, если спрыснет дождичком, — соглашается жена, — но только не в воскресенье, когда каждый мечтает о прогулке…
— Когда
Когда небо чистое и солнце палит во всю, бухгалтер в дурном настроении, нервно ходит по квартире и мрачно бормочет. Ничто ему не мило, он даже обнаруживает склонность к скандалам. Но как только небо хмурится и дождь начинает сотрясать оконные рамы, лицо его проясняется словно по мановению волшебной палочки.
— Давай, лей, лей во всю! — ликует он. — Золотой дождь! Да разверзнутся небеса, да грянет гром. Это я люблю…
Если на улице дождь, гораздо приятней находиться в квартире. Волоча ноги, бухгалтер бродит по комнатам, рассматривает памятные предметы, купленные по дешевке, и освежает свои воспоминания о том, как они были приобретены. Он в прекрасном расположении духа, шутит с детьми.
Тучка на небе мерцает и расплывается. Лицо Михелупа хмурится. К чертям! Будет хорошая погода, придется ехать на мотоцикле за город…
Лето в тот год было очень сухое, каждое воскресенье приходилось самоотверженно предпринимать поездки на лоно природы. Бухгалтер немало выстрадал, глядя, как крупные зубы учащегося Поха размалывают пищу и тем самым наносят ему непоправимый урон. Возвращаясь из таких поездок, он с печальным лицом склонялся над тетрадью, где в виде цифр была представлена биография машины, и, глядя на все увеличивающиеся колонки, шевелил обветренными губами.
Из-за границы к нам проникли слова standard of life. [35] Эти чужеземные слова чрезвычайно распространились в кругах, где господствует мировоззрение «на встречный счет», мировоззрение в кредит. В сущности, это означает: чтобы шагать в ногу с духом времени, нужно тратить больше, чем мы зарабатываем. С той поры, как Михелуп приобрел мотоцикл, он понял, что такое standard of life. Прежде он старался без промедления расплачиваться по всем счетам. Прочно стоял на фундаменте упорядоченной экономики и упрекал легкомысленных людей, которые делают долги. К долгам он испытывал отвращение, как к омерзительным насекомым. Но теперь он стал откладывать счета в ящик стола, на напоминания не отвечал и говорил:
35
Жизненный стандарт (англ.).
— Кто нынче платит наличным? Кто платит все сразу? Сегодняшняя экономика основана на кредите. — И со знанием дела добавлял: — Кредит — главный рычаг коммерции.
Однако вопреки этим ученым экономическим теориям он стал мелочным и прижимистым. Из-за каждого геллера препирался с женой, злился и поднимал шум. Заглядывал на кухню, контролировал расход продуктов. Ему казалось, там слишком
Пани Михелупова, как все женщины из народа, была милосердна к нищим и нуждающимся людям. Но из предосторожности наделяла их только провизией или ношеной одеждой, ибо была убеждена, что любой нищий пропивает милостыню в трактире. Прежде и бухгалтер бывал щедр к беднякам, и его сердце сокрушалось при виде убогих людей. Теперь, когда он слышал звонок, то сам шел отворить и яростно гнал просителя прочь:
— Бог поможет! У нас и у самих ничего нет!
Как-то он подкрался сзади, когда жена только что облагодетельствовала нищего старыми сношенными ботинками, вырвал дар из его рук и завопил:
— Ботинки еще хорошие! Можно поставить крепкую подошву, и я буду их носить. У меня нет денег на покупку новых!
— Позволь… — упрекнула его жена, — ведь эта обувь валялась в шкафу с бог весть каких времен и никто на нее не обращал внимания…
Но Михелуп, прижимая старую рвань к груди, кричал:
— Не дам! Не дам! Мне тоже никто ничего не дает! Хотите содрать с меня кожу? Хотите пустить меня по миру?
Он ходил, точно во сне, и как невменяемый бормотал:
— В собственном доме у меня враг. Его имя — мотоцикл. Он хочет меня сожрать. И-таки сожрет. Я уже, и правда, не знаю, что делать. Чем я провинился, за что так наказан?..
А иной раз его вдруг одолевала не знающая меры щедрость. Тогда он совал нищему всю мелочь, какую находил в кармане.
— Нате, нате! — взволнованно лепетал он. — Возьмите, пожалуйста, и помните, что я — бухгалтер Михелуп. Я, дружище, к каждому с открытой душой… Не могу смотреть на убогих людей!
А когда жена упрекала его в расточительности, он с загадочной усмешкой отвечал:
— Оставь! Возможно, когда-нибудь мы и сами будем рады, если люди проявят к нам милосердие…
— Что у тебя за мысли! — пугалась жена.
— Никогда не знаешь… — бормотал бухгалтер, — не придется ли самому ходить с сумой. Сколько даже весьма состоятельных людей потеряло все.
Он отказал детям в деньгах на школьные принадлежности.
— Скажите своим педагогам, что у вас нуждающиеся родители и вы голодаете. О детях бедняков должно заботиться государство. Пока у меня было что давать — я давал. А сейчас нет… — И язвительно захохотал: — Зато у нас есть мотоцикл, и мы каждое воскресенье выезжаем на лоно природы… Есть нам нечего, но прогулок мы не пропускаем. Мы веселые нищие…
Однажды прислуга пришла с сообщением, что лавочник, у которого они покупали продукты, сегодня как-то глядел в сторону и намекал, что он не крадет и за товар надо платить. Мол, никто не станет ждать, пока он отдаст деньги, а потому и он ждать не намерен. Он-де долго терпел и ничего не говорил, но что чересчур, то уж чересчур…
Узнав об этом, бухгалтер поднял страшный крик. Что такое? Что он слышит? Лавочнику не платят по счетам? Где это видано? Что подумают о нем люди? Любой сосед станет говорить, что Михелупы еле сводят концы с концами и покупают в долг. По счетам нужно платить без промедления! Это его принцип, от которого он никогда не отступит! Он не допустит, чтобы его честное имя втаптывалось в грязь!