Дом на городской окраине
Шрифт:
— Шамать охота, — объявил учащийся Пох.
— Мы кое-что захватили, — ответил бухгалтер, — можете поесть с нами.
— Домашнее ешьте сами, — возразил молодой человек. — А я поем горяченького.
— Это, пожалуй, излишне, — печально вздохнул бухгалтер.
— Мне лучше знать, — заметил Гарри Пох и заказал себе обед.
Развернув сверток с едой, Михелуп стал наделять детей. Заказал только кофе с молоком. Грустно поедая шницель, он тайком наблюдал за своим шофером, который крупными зубами размалывал еду да еще прихлебывал
«Ну и жрет, — враждебно думал он. — Такому неплохо живется… Не он платит. А я опять зря трачу деньги. Бессовестный тип!»
А вслух заметил:
— Все-таки вы могли бы и погудеть, молодой человек! Это не обошлось бы мне в пять крон. А ведь я не краду, знаете?
— Знаю, — спокойно отвечал тот, — можно и погудеть. Что было, то уплыло. Иной раз легавый не заметит, а бывает — поднимет хай. Зависит от настроения.
Михелуп медленным шагом прогуливался по ресторации, оглядываясь, не встретит ли кого-нибудь из знакомых; и вдруг остановился, заметив два крупных розовых лица, совершенно одинаковых, только концы морщинок на левой щеке одного были направлены не вниз, а вверх. Гаеки одарили его слабой, приветливой улыбкой.
Михелуп помахал им шляпой:
— Вы тоже тут?
— Тоже, тоже, — отвечали розовые лица. — И вы тоже?
— Тоже, тоже.
— Прекрасный денек, верно?
— Прекрасный, прекрасный… Откуда вы тут взялись?
— Да вот, выбрались на свежий воздух…
«Всюду им нужно поспеть, — укоризненно подумал бухгалтер. — Просадили состояние на военных займах, но, конечно же, не могут не показаться на люди… Благородная голытьба! Лучше бы что-нибудь приберегли на черный день… Легкомысленные, грешные супруги! Ваш конец будет печален…»
— А что вы тут делаете? — спрашивает Макс Гаек.
— Я тут на своем драндулете, — гордо отвечает Михелуп.
Рот одного из розовых лиц почтительно произнес:
— О!
Второе лицо добавило:
— Вот как!
— Хотите взглянуть на мою машину? — обрадовался бухгалтер.
Пани Гайкова взяла мужа под руку и помогла ему подняться. Михелуп повел их к стоянке автомобилей.
Учащийся Пох стоял возле мотоцикла, — руки в карманах, окурок сигареты прилип к нижней губе, — и болтал с какой-то девицей.
— Вот не знала, что у вас есть мотоцикл, — говорила та, — почему вы мне ничего не говорили, Гарри?
— Да что там… — бормотал молодой человек, скривив рот и пренебрежительно цедя слова, как это делают искушенные прожигатели жизни.
— Вы должны когда-нибудь меня прокатить, Гарри, — упрашивала девица.
— Прокачу, Марлис, но как-нибудь в другой раз…
— И знаете что? — защебетала она. — Отвезите меня сегодня в Прагу.
— Сегодня не могу, я…
Но тут подошел Михелуп с супругами Гаеками.
— Индржих! — воскликнул бухгалтер. — Все в порядке?
Учащийся неохотно ответил, что, мол, да, в порядке. Он пытался оттеснить барышню подальше, знаками пытаясь
— Кто это? — спросил Гаек.
— Мой шофер, — небрежно сообщил бухгалтер.
Пани Гайкова сложила губы бантиком и произнесла учтивое:
— О!
— Мне его порекомендовали, — объяснял бухгалтер, — хоть он и чересчур молод, но в остальном я им доволен. Свое дело он знает хорошо.
— Кто это? — спросила барышня, указывая на бухгалтера и сопровождавшую его пару.
— Да так… родственники из провинции, — после некоторых колебаний ответил шофер.
— Пох! — окликнул бухгалтер.
— Чего вам? — проворчал юноша.
— Приготовиться к отъезду! Скоро стартуем! — Михелуп отдал лаконичные приказания и, обернувшись к розовым лицам, добавил: Увидел барышню и уже сам не свой. Мученье с этим персоналом…
— Что поделаешь, — сказал Макс Гаек, — молодой человек… И мы были такими…
— Пожалуй, — согласился Михелуп, — но когда ты на службе, тут не до глупостей. Я этого не люблю.
Он простился с супругами Гаеками, расплатился в гостинице, погрузил детей в привесную коляску, а сам занял место за спиной шофера. Подбежал человек в зеленой форме, снял круглую шапочку и подставил руку. Михелуп нахмурился, поколебался, но все-таки протянул ему крону.
Мотоцикл выпустил облачко синего дыма и громко затарахтел. Бухгалтер заметил, что возбуждает всеобщее внимание. Он гордо выпрямился в седле и огляделся, выискивая кого-нибудь, кому можно махнуть рукой. Зато учащийся Пох относился к присутствию публики без особого удовольствия и обрадовался, когда мотоцикл выехал на шоссе.
Тра-та-та! Ту-ту! Тра-та-та! Михелуп мчится на своей машине, на своем красивом мотоцикле, который приобрел по дешевке. Деревья и придорожные столбы отлетают назад. Дорогу окаймляет процессия Медленноходящих, процессия ползающих по земле, питающихся дорожной пылью. Мотоцикл оставляет позади семейные автомобили, приобретенные из третьих рук, обшарпанные, заляпанные, с помятыми крыльями.
— Аа-а! — в восторге вопит бухгалтер. — Вот это машина! Умеет себя показать!
Тра-та-та! Ту-ту! Они обгоняли щегольской формы автомобили, купленные по встречному счету и покрытые ярким лаком. Ветер свистел в ушах. Михелуп захлебывался быстрой ездой.
Ту-ту! Аллея расступается, принимая их в свою утробу; мотоцикл тарахтит и глотает километры.
— Вы слышите, как поет мотор! — растроганно произносит бухгалтер. — Отличная машина! Всех обгонит, всех оставит позади! Мы кого угодно победим! Вперед, вперед, мы должны быть первыми!
Но один автомобиль никак не хочет уступить дорогу. Как только мотоцикл делает попытку обогнать его, авто загораживает ему путь. Это спортивный, самолюбивый кабриолет, фат среди автомобилей.
Ту-ту! — вопит на него мотоцикл. — С дороги, пижон, мы хотим быть первыми! Но авто преграждает путь и делает вид, будто ничего не слышит.