Дом на окраине
Шрифт:
— Как ты познакомился с Анжеликой? — Это мне тоже было интересно.
Геннадий хмыкнул.
— Она на себе двухметрового бугая до больницы дотащила, когда скорая отказалась ехать. В городе куча вызовов была, гололед. Мужик ногу сломал, никто помогать не стал, а мелкая чуть сама не померла от перенапряжения, но доволокла. Я тогда в волонтерском движении был, и сам возил таких вот пострадавших в травматологию. У ворот больницы встретил ее, помог оформить пациента. А потом мама волонтеров попросила из студентов набрать, я о ней сразу вспомнил. Так и сдружились.
— Угу. —
— Мама у меня заведующая хосписом. Ну и волонтерским движением руководит. — Пожал он плечами.
— Мгм. — Ясно, интеллигентная семья. Про папу я спрашивать побоялась, мало ли. Меньше знаешь, крепче спишь. Да и ясно, что простой человек дружбу с мэрами не водит. — А почему тебя называют Геком?
Он очень удивился.
— Потому что Геннадий Корсаров. ГК. Со школы еще прилипло.
Выходные у нас прошли в режиме перемирия. Геннадий все-таки убрал снег с крыши бани и по моему хотению стаскал его на огород, чтобы вода зря не пропадала. Я сама хотела это сделать, но кто бы мне позволил. Что-то такой никчемной себя чувствую, ужас просто. Ну, ничего, потихоньку наверстаю, когда снег сойдет.
Вечером воскресенья Корсаров зашел в нашу с Дарькой комнату. В руках он держал две коробочке. Дарина лежала на кровати и грызла ручку погремушки, я стояла и складывала высохшие пеленки в комод.
— Можно? — Отвлек он меня.
Я тут же обернулась.
— Что-то случилось? — Нахмурилась.
— Да, — он немного помялся. — Я бы хотел дать вам это. Понимаю, что с твоей точки зрения поступаю неправильно, но, может быть, ты хотя бы посмотришь….
Из его путаных объяснений я поняла, что ничего не поняла.
— Что ты хочешь дать?
Геннадий бросил быстрый взгляд на перевернувшуюся Дарьку.
— Я хочу, чтобы вы их надели. — Он протянул мне коробочки, зажатые в руке.
Я опасливо приблизилась к нему и взяла одну из коробочек. Откинула крышку и с удивлением уставилась на лежащий на бархатной подушечке ажурный золотой крестик, обвитый цепочкой. Маленький, детский, но при этом очень красивый.
— Зачем? — Прикоснулась пальцами к холодному металлу.
— Так вы будете хоть как-то защищены. — Совершенно серьезно ответил Гек. — Крестики освещены в церкви.
Я попыталась сдержать внутреннюю дрожь. Отказаться было сродни подвергнуть его новому психологическому дискомфорту. И он это знал. И умело играл на этом, чтобы заставить меня сделать то, что он хочет. И знал, что я это тоже понимаю. И все равно рискнул.
— Пожалуйста. — Скорчил он умильную рожицу.
— Ладно. — Снова сдалась я.
И как он умудряется каждый раз уговорить меня? Почему мне все труднее отказать ему в его просьбах? Манипулятор. Цепочки он на нас нацепил тут же. Мой «взрослый» крестик был увеличенной копией Дарькиного и, по моему мнению, стоил каких-нибудь неимоверных денег. От холода металла по коже побежали мурашки.
— Ну вот, — Гек удовлетворенно осмотрел нас.
— Больше ничего не покупай. — Предупредила его.
Мужчина поджал губы и ничего не сказал. Я только головой покачала. Вот как с этим
В три часа ночи у Дарьки поднялась температура. Я в панике не знала, за что хвататься. В больницу звонить рано еще. Температуру нужно чем-то сбивать. У меня был минимальный набор в аптечке. Вытрясла все и нашла жаропонижающее. Прочитала инструкцию. Рев дочери подгонял меня, еще и из рук все сыпалось. Дала лекарство и только закрыла пузырек, как в комнату вошел Корсаров.
— Что случилось? — Он рассматривал перепуганную меня и ревущую Дарину.
— У нее температура. — На последнем слове голос сорвался.
— Высокая? — Нахмурился он.
Протянула детский градусник. Он посмотрел на цифры и выдохнул.
— Не высокая. Лекарство дала? — Быстро закивала. — Хорошо. Если не спадет, то в больницу поедем.
— А если спадет? — Подняла дочь и прижала ее к себе.
— Врача вызовем. — Гек протянул руки к ребенку. — Давай ее сюда. Тебе нужно поспать. Днем вряд ли получится.
— Тебе же на работу. — Подняла на него взгляд.
— Ничего страшного. — Он отмахнулся. — Я привык.
— С ума сошел? — Возмутилась я. — Тебе лет сколько? Мало мужиков от всяких инфаркто-инсультов помирает? Спать по ночам надо!
— А что? Лучше будет, если у тебя молоко пропадет? Или сама сляжешь? — Решил не сдаваться он.
— Лучше. — Я выпятила нижнюю губу. — Зато ты нормально выспишься. У тебя завтра рабочий день.
Корсаров ругнулся.
— Кир, ты устаешь больше меня. Ребенок отнимает много времени и сил. Я же просто нахожусь в конторе, чаще всего отвечаю на звонки и сижу за компьютером. Так что мне легче, чем тебе, по ночам не спать.
— Это моя дочь. — Применила я запрещенный прием.
И тут же получила.
— И моя.
— Корсаров, ты… ты….
— Да что ж ты упрямая-то такая? Я ж как лучше хочу! — Прошипел он, не повышая голоса.
Тут же почувствовала себя истеричкой.
— Может быть, я сама знаю, как мне лучше. — Поджала губы.
— Ну конечно! Загонять себя до полусмерти, вот что для тебя лучше? Будь твоя воля, ты бы пахала и пахала. Ты же женщина! Красивая, молодая. — Я опешила. Где это он красоту увидел? — Тебе надо себя ценить, а ты все время в мужскую работу лезешь!
— Укачивать по ночам ребенка — это женская работа. — Нашлась я, игнорируя сомнительные комплименты.
— Кто тебе такое сказал? — Гек насмешливо приподнял правую бровь. — Женщина должна ребенка по ночам покормить один-два раза. Все остальное — мужская забота.
И забрал у меня задремавшую под нашу тихую ругань Дарьку. Пока я хлопала жабрами, он показал язык и вышел из комнаты. Ну, вообще! Если я сейчас за ним побегу, то буду выглядеть совсем истеричкой?
Наощупь нашла кровать, села и уставилась невидящим взглядом в стену. Только сейчас до меня дошло, что я давным-давно не боюсь доверять этому человеку собственную дочь. Леньке даже б подержать не дала, а этот с первого дня с ней носится, и я ему это позволяю. Как такое вообще возможно? И что я за тормоз такой, что только сейчас все это до меня доходит?