Дом на семи ветрах

Кимброу Кэтрин

— С неким врачом? — озадаченно переспросила я, но тут же тоже рассмеялась. — Ах, это… с врачом. Да, я с удовольствием с ним увижусь. — Интересно, как бы ответила на такое предложение Робертина Кавано.

— Вы доставите мне огромное удовольствие.

Должно быть, я показалась ему ужасно глупой, нельзя же все время так краснеть. Хмыкнув, Клайд отбросил упавшую мне на лицо прядь волос.

— Может быть, завтра?

— Если хотите. — Я опять потупилась.

— Кажется, очень хочу. — Он поднял мой подбородок и с чудесной, теплой улыбкой на какое-то,

кажущееся бесконечным, мгновение заглянул мне в глаза. Затем взял мою руку в свою и, пожав ее, слегка наклонился. — До свидания, — сказал Клайд, не отрывая от меня взгляда.

— До свидания… До завтра?

— До завтра, Вера.

Быстро повернувшись, он направился к автомобилю и, заведя мотор, помахал мне рукой. Машина тронулась, а Клайд все махал мне, пока не скрылся за воротами.

— До завтра, — прошептала я.

О, как мне нужны были сейчас советы Робертины. Бросив последний взгляд на окружающий пейзаж, я потянулась к дверному молотку, но, подняв руку, остановилась в нерешительности, а когда наконец собралась с духом, большая, потемневшая от времени дверь медленно, с громким скрипом отворилась внутрь.

Глава четвертая

Сперва показался нос — большой, узкий и длинный, загибающийся крючком вниз. Голова смотрящей на меня женщины была откинута назад, и следующей доступной для обозрения деталью оказалась удлиненная мощная челюсть. Шея женщины была длинной и заросшей легким пушком. Опустив голову, она взглянула на меня глубоко сидящими под прямыми бровями глазами. На ее левой щеке виднелась большая родинка. Черные волосы были зачесаны назад, прикрывая верх ушей, и сколоты сзади в узел.

Она была облачена в серое, с высоким воротником и длинными рукавами платье, единственным украшением которого служила приколотая на груди золотая брошь. Туалет завершали удобные широкие туфли на низком каблуке. В ней чувствовалось что-то зловещее.

— Здравствуйте, — сказала я дрогнувшим голосом, чуть более громким, чем шепот. — Я Вера Блейк. Полагаю, что меня должны ожидать.

Женщина молча холодно смотрела на меня недоверчивым взглядом.

— Я прихожусь племянницей покойному Александеру Блейку, — робко пояснила я.

Женщина — теперь я имела возможность ее хорошо рассмотреть и увидела, что ей явно перевалило за пятьдесят, — взглянула на меня почти осуждающе.

— За вами на станцию послали Брендона Трэнта. Как получилось, что вы с ним разминулись?

— Не знаю.

Ощущая всю нелепость сложившейся ситуации, я нерешительно переступила с ноги на ногу и попыталась улыбнуться.

— Странно, — процедила женщина, чем-то неуловимо напомнившая мне незабвенную мисс Сандерс.

— Мне удалось добраться самой. А вы…

— Миссис Парвер, — перебила она меня грубым, почти мужским голосом. — Я домоправительница.

— А кто такой Брендон Трэнт? — Я пыталась вести себя приветливо.

— Камердинер вашего покойного дяди, — ответила миссис Парвер безжизненным тоном. — Вы, наверное, желаете

посмотреть свою комнату? — И, не дождавшись моего ответа, тем же ровным, лишенным каких-либо эмоций голосом сказала: — Пойдемте.

Она резко повернулась, и, спустившись по трем покрытым ковром ступенькам, я оказалась в огромном мрачном холле с колоннами.

В гигантское продолговатое помещение выходило множество дверей. В центре стоял большой стол с мраморной столешницей, который украшала скульптурная группа, изображающая двух борющихся между собой мужчин. На каждой стороне холла располагалось по четыре двери. С балюстрады наверху двумя крыльями спускалась изогнутая лестница. Дальний конец холла, между лестницами, был занавешен плотными портьерами, за которыми, как я впоследствии узнала, располагалась терраса. В воздухе витал странный аромат; пахло полировкой для мебели и восточными благовониями.

Мне захотелось побыть в холле подольше, чтобы изучить его в деталях, но уже поднимающаяся по лестнице миссис Парвер нетерпеливо оглянулась на меня.

Мраморные ступени покрывал толстый ковер цвета старого красного вина, стены были отделаны потемневшими от времени дубовыми панелями.

Поднявшись наверх, я смогла гораздо лучше рассмотреть висевшую в центре холла гигантскую хрустальную люстру — без сомнения, произведение искусства, — по-видимому, стоившую целое состояние. Я затруднилась объективно определить ее размеры, но она была очень широкая, с торчащими вверх конусообразными лампами и множеством свисающих хрустальных подвесок. Мне представилось, что, когда в холле дует ветерок, все они начинают звенеть. Никогда в жизни мне не приходилось видеть ничего более красивого.

С довольно узкой балюстрады вел задрапированный тяжелыми портьерами арочный проход. За ним открывался широкий, уходящий направо и налево коридор, в который выходило множество дверей.

Коридор был украшен статуями, рыцарским вооружением и картинами, по всей видимости портретами предков Блейков. Интересно будет узнать, кто они такие. У большинства были ханжеские или тревожные лица, скучные и усталые от столь долгого бдения. Только один портрет, висевший как раз напротив арочного прохода, выглядел более жизнерадостным. На нем была изображена красивая женщина со светло-рыжими волосами. Под портретом стоял письменный стол с выдвижным ящиком. Остановившись перед ним, я с изумлением обнаружила в лице женщины фамильное сходство с собой.

В обоих концах коридора были расположены лестницы, ведущие на верхние этажи.

Повернув направо, миссис Парвер прошла несколько шагов и обернулась посмотреть, следую ли я за ней. Раздраженно кашлянув, она двинулась дальше. Полированный паркет пола был покрыт темно-зеленой ковровой дорожкой во всю длину коридора, но, даже несмотря на это, старые паркетины поскрипывали под ногами.

Моя комната располагалась в самом конце южного крыла здания. Из окна открывался вид на широкую лужайку и океан. Другое окно выходило на уже упоминаемый павильон и заросший кувшинками пруд.