Дом на Северной улице
Шрифт:
Она еще помнила свои первые роды, которые случились у нее в семнадцать лет и длились долгих трое суток, поэтому даже не думала торопиться.
Закончив развешивать белье, женщина неторопливо собрала оставшиеся прищепки в ведерко, вылила из таза остатки воды, одернула платье, вытерла руки о подол и пошла в дом.
Там она взяла из маленького кошелька пять копеек на билет, сунула их в карман своего ситцевого платья и пошла рожать.
Автобусная остановка располагалась недалеко от дома, и едва Альфия добралась до покосившейся таблички
– Альфия, – приветливо окликнула ее кондукторша Валя, ловким движением руки отодвинув видавшую виды дверцу-гармошку, – ну что, когда рожать-то пойдешь?
– Да вот, в роддом как раз и еду, – невозмутимо сообщила Альфия.
– Как?! Уже?! А что, схватки-то начались, что ли? – забеспокоилась Валя.
– Да нет вроде схваток, воды отошли вот только…
Валя ахнула, всплеснула руками и заглянула в кабинку к водителю: «Гони скорее в роддом, не останавливайся! У нас тут женщина рожает!»
Альфия вышла из автобуса и неторопливо заковыляла в сторону роддома. Вошла в приемное отделение, сказала, что собралась рожать, а там уже и схватки начались.
Ее случай сразу признали сложным: мало того, что старородящая – женщине на тот момент был 31 год, так еще и первые роды. Как выяснилось, роды, которые состоялись у нее аж тринадцать лет назад, уже не считались.
По этому поводу в роддом была вызвана опытная акушерка, давно отправившаяся на заслуженный отдых, на пенсию то есть.
Через некоторое время домой вернулся муж Альфии, высокий и статный армянский мужчина со сказочным именем Гвидон, которого близкие называли просто Гeвуш.
От соседки он узнал, что жена в роддоме, и, прихватив с собой пару друзей в качестве группы поддержки, отправился следом за ней.
Стояла жара, и все окна в роддоме были открыты настежь.
– Альфияяя! – позвал Гевуш, стоя под окнами роддома.
– Ооох, – показалась Альфия из окна второго этажа.
– Что? Что? Больно тебе??? – перепугался Гевуш, которому еще не доводилось видеть рожающих женщин.
– Дааааа… – жалобно всхлипнула Альфия.
– Схватки у нее, – пояснила возникшая в окне акушерка.
– Ну, сделайте же что-нибудь, чтобы ей не было больно, – попросил Гевуш, – вытащите уже ребенка!
– Не могу, это схватки, – строго ответила акушерка и отошла от окна.
– Ой, а мужик-то у тебя какой красивый! – тихонько шепнула она Альфие.
Тут Альфию отпустило, и она весело заулыбалась мужу.
– Гевуш, все нормально, не переживай!
– Ну, слава Богу! – отозвался мужчина.
Передышка продлилась недолго – схватки стали чаще и сильнее, и Альфию накрыло новой волной боли.
– Ой, ой, ой, – едва слышно запричитала женщина и сползла под подоконник.
– Альфия! – позвал Самвел из группы поддержки мужа.
– А? – вылезая из-под подоконника, отозвалась
– А ты почему не орешь? – поинтересовался Самвел.
– А зачем мне орать? – удивилась она.
– Я не знаю, – пожал плечами Самвел, – моя Надя, когда рожала, так орала! Весь Ереван слышал…
– А что толку? Все равно же больно, еще и сил потом не будет. Нет, не буду я орать! – решительно заявила Альфия.
Наступила ночь. Гевуш нервно докуривал очередную пачку армянских «Ахтамар», когда из окна на втором этаже раздался детский плач.
– О, как кричит! Точно парень родился! – подбодрили его друзья.
– Да-а-а, не похоже на девчонку, – радостно согласился Гевуш.
В окне появилась медсестра. Пожилая татарка из деревни, сухонькая, со смуглым сморщенным лицом, напоминавшим печеное яблоко, в белом чепчике на голове и с крупными золотыми серьгами-полумесяцами в ушах, она почти не говорила по-русски, но ей велено было сообщить новоиспеченному отцу, что все хорошо, и роды прошли удачно.
– Эй-йй, – обратилась она к мужчинам, – эй-йй, егетл?р! (тат. «ребята»).
– Ну что, что? – с волнением в голосе спросил Гевуш, – кто родился???
– Дипщунки! – радостно ответила медсестра, обнажив неровный ряд зубов, один из которых ярко сверкнул золотом в темноте ночи.
– Девчонки?! – напрягся мужчина, – девчонки??? А сколько их?
– Один! – медсестра подняла вверх костлявый указательный палец.
– Один?! – просиял он: – Сын, что ли? Сын?
– Юк, – замахала руками медсестра, – нееет! Без кукайки!
А тем временем новорожденную уже помыли, завернули в пеленки и показали молодой маме. «Ну что за чудо! – восхищалась акушерка, – это же чудо, а не ребенок! Я таких в жизни не видала! Черные кудри до плеч, глазищи на пол-лица, щечки какие! Молодец, красивого ребенка родила своему мужику!».
На следующий день с самого утра Гевуш стоял под окнами роддома.
– Альфия! Альфияяя, – осторожно позвал он.
– Привет! – показалась в окне Альфия, улыбаясь во все лицо. Ее длинные волнистые волосы были аккуратно причесаны и собраны в хвост, подчеркивая красивый овал лица, на щеках играл легкий румянец, а зеленые глаза светились счастьем.
– Ну как? Как там? Как ребенок? На кого похож?
– Все хорошо! Красотка родилась!
– А покажи мне ее!
– Не могу, тебе сюда нельзя!
– А как посмотреть? Я очень хочу ее увидеть!
– Я спрошу, можно ли…
Через пару часов пришла медсестра, принесла девочку на кормление.
– Наш папа мечтает ребенка увидеть скорее… Как бы ему показать? – осторожно поинтересовалась у нее Альфия.
– Очень просто, – сразу согласилась медсестра, – говорят, у тебя мужик уж больно красивый. Ты скажи ему, пусть поднимется сюда к следующему кормлению, встанет у входа в отделение. Я ему ребенка покажу, а сама на него посмотрю.