Дом неистовых клятв
Шрифт:
Лор подходит ко мне ближе. Его лицо выглядит таким напряжённым, что я хмурюсь.
— Ты же не можешь всё ещё злиться на меня из-за Пьера, Лор?
Он накрывает ладонью мою щёку и проводит большим пальцем по моей новой татуировке в виде пера.
— Несмотря на то, что мне неприятны воспоминания о том дне и об том человеке, я не злюсь на тебя, птичка. Я злюсь на себя за то, что не рассказал тебе всего, что я знал.
— У тебя были на то свои причины.
— Не оправдывай мой поступок. Ты не только освободила меня, Фэллон, но и стала
Он смотрит на моё маленькое перышко, и у него в глазах отражается буря эмоций. Когда я сглатываю, он опускает руку.
— Прости меня. Твоя щека, должно быть, всё ещё болит.
Я качаю головой.
— Мне не больно.
— Ты уверена?
— Да, Лор. Я невероятно прочная; я определённо унаследовала это качество от своего отца, когти которого тверды как сталь.
Лёгкая улыбка появляется на его лице и прогоняет угрюмость, и тогда он обхватывает меня рукой за шею, а затем проводит рукой вниз по моему плечу.
— Но ты кажешься такой нежной. Такой изящной.
— Это иллюзия.
Он проводит рукой по острой косточке моего плеча, а затем вниз по руке и обнимает меня за талию. Я вздрагиваю, когда он сжимает жёсткую складку, которая образовалась благодаря тому, как рьяно Сибилла затягивала шнуровку корсета.
— Я мог бы предложить немного её ослабить, но тогда не факт, что мы вообще попадём на праздник, а все очень хотят тебя увидеть.
При упоминании о том, что он мог бы ослабить мой корсет, мои щёки заливает румянец.
— Если ты пришёл не для того, чтобы овладеть мой, то чего ты тогда хочешь?
Оставив только одну руку на моей талии, он разворачивает меня так, что я оказываюсь спиной к нему, и теперь мы оба оказываемся обращены лицом к зеркалу.
— Я пришёл для того, чтобы раскрасить твоё лицо, Behach Ean.
ГЛАВА 62
Когда я представляю, как Лор будет наносить на моё лицо раскрас воронов, румянец на моих щеках становится ещё ярче и распространяется по ключицам, шее и подбородку. Как ему удаётся так обольстительно говорить о макияже?
Лор протягивает руку и берёт небольшой кусочек угля, лежащий рядом с раковиной Рида.
— Для начала, — его вкрадчивый голос звучит недалеко от мочки моего уха и заставляет покрыться мурашками мою раскрасневшуюся плоть, — ты должна растереть уголь между пальцами, так как именно они будут служить тебе кистью.
Он перетирает уголь такими уверенными движениями, что я начинаю завидовать кусочку обгоревшего дерева. Боги, какая я жалкая.
Когда Лор наклоняется вперёд, чтобы вернуть на место чёрный кусочек, он бормочет:
— Не стоит завидовать неодушевленному предмету, mo khra. Очень скоро я ублажу твоё прекрасное тело.
Моё сердце подпрыгивает от его обещания, а лицо и конечности начинают гореть.
Он проводит кончиком носа по мочке моего уха, а затем за ним. Святой Котёл, как
— На чём мы остановились? Ах да… мы говорили про использование пальцев вместо кисти.
Он поднимает обе руки к моему лицу и подносит пальцы к моим ресницам.
— Закрой глаза.
Я опускаю веки и, затаив дыхание, жду, когда пальцы Лора скользнут по моей коже. Он, должно быть, решил продлить это сладкое мучение, потому что его руки продолжают находиться рядом с моим лицом, наполняя меня запахом обожжённого дерева и диких гроз.
Он подходит ближе, и когда мышцы на его груди касаются моих лопаток, а колючий подбородок задевает макушку, по моей спине пробегает дрожь. Я изгибаюсь, чтобы ещё плотнее прижаться к Лору, и вздыхаю, когда между нами не остается ни миллиметра пространства. А затем вздыхаю ещё раз, когда его пальцы, наконец, опускаются на мои закрытые веки.
Я чувствую каждую мозоль на его коже, чувствую, как опускается его кадык, как пульсирует прохладное дыхание и как стучит его сильное сердце. Он медленно скользит пальцами от моей переносицы к вискам. Несмотря на то, что в его королевстве сейчас не бушует гроза, он пробуждает бурю внутри меня. Гром и молнии наполняют мою грудь и вены.
А когда его пальцы отрываются от моего лица, он бормочет:
— Открой глаза, любовь моя.
Мои ресницы взмывают вверх, и вот я уже смотрю на своё отражение.
Пристально.
Немного чернил и черной пудры не должны заставлять меня по-настоящему чувствовать себя собой, но им это удаётся. Я, может быть, не умею превращаться в птицу и дым, но сегодня вечером Лор заставил меня почувствовать себя так, словно я способна отрастить крылья.
Я наклоняюсь к зеркалу и начинаю поворачивать голову из стороны в сторону. Подведённые таким количеством чёрной краски, мои глаза кажутся почти розовыми.
Лор кладёт ладони на мою талию, притягивает к себе, а затем обхватывает мой подбородок своими почерневшими пальцами и наклоняет мою голову так, что теперь наши губы почти соприкасаются.
— Я знаю, что на твоём лице раскрас моего народа, Behach Ean, но, чёрт побери, мне кажется, что он принадлежит только мне. Это мой раскрас украшает тебя.
Я сглатываю, пытаясь усмирить эмоции, которые сжимают мне горло, но они только разрастаются, и вот мне уже начинает казаться, что я могу задохнуться от всей той любви, что я чувствую по отношению к этому мужчине.
Ещё раз внимательно изучив мою почерневшую кожу и татуировку на щеке, он стирает пространство между нашими губами с помощью поцелуя, вызванного таким сильным голодом и чувством обладания, что у меня подкашиваются ноги. Чтобы обрести равновесие, я хватаюсь за его руки, приросшие к моей талии, а затем поднимаю руку и погружаю её в его шелковистые локоны. Когда я тяну за мягкие пряди, он испускает рык, который отражается от моего в нёба и языка и начинает распространяться по всей коже, точно тёплый сироп.