Дом под саваном
Шрифт:
— Мне немного нездоровится, — честно сказала я. — Извинись перед семьей за меня, я спущусь вниз позже.
— Ты — хозяйка дома, — произнес он. — Ты не обязана объяснять свое отсутствие кому-либо, кроме меня. А я, разумеется, сожалею о твоем недомогании. Может быть, послать кого-нибудь в Уинчелси за доктором Солтером...
— Нет, это пустяк. Все пройдет к двум или трем часам дня. Я просто испытываю усталость и хочу немного полежать.
— Понимаю.
Он снова поцеловал меня и поднялся.
— Меня ждут дела, — произнес Аксель. — Мы с
— Ясно. Вы пообедаете в Рае?
— Может быть. Это зависит от того, сколько времени займут дела. Я скажу Элис, что ты нездорова, и попрошу ее сегодня продолжать присматривать за домашним хозяйством.
— О да... да, спасибо...
Я забыла о том, что отныне отвечаю за домашние дела. После ухода Акселя я задумалась о моей ответственности за то, в чем я плохо разбиралась. Что, если Элис откажется решать скучные хозяйственные вопросы? Внезапно в дверь постучали, и я увидела Элис.
— Джордж сказал, что тебе нездоровится, — с беспокойством в голосе сказала она. — Нам жаль тебя... если я могу чем-то помочь...
Она вопросительно замолчала.
Я заверила ее, как и Акселя, в том, что скоро поправлюсь, но озабоченность Элис не пропала.
— Если тебя тошнит, — сказала она, — у меня есть великолепный травяной сбор, который я всегда пью на первых месяцах беременности.
Я поняла, что произошло недоразумение.
— Нет, нет, — смущенно сказала я. — Причина не в...
Я замолчала.
— Ты не ошибаешься? Конечно, вы поженились недавно, но иногда... Если ты уверена, что дело не в...
— Абсолютно уверена, — сказала я с такой твердостью, что она, похоже, поняла, почему я хочу провести несколько часов в постели. В этот момент в комнату вошла Мари-Клер с кофе и тостом.
Я с облегчением подумала, что Элис теперь уйдет, но она, верно, решила, что я нуждаюсь в обществе, села на стул возле кровати и заговорила об обеденном меню.
— Я слышала, что Вир и Аксель, возможно, поедят в городе, — сказала Элис. — Остаемся мы, мать Вира, Мэри и Нед. Если Нед вернется. Он рано утром оседлал коня и уехал за болота.
Я молчала.
— Вир сказал, — произнесла Элис, — что вечером между Недом и Джорджем вспыхнула ссора.
— По-моему, сейчас все улажено.
— Бедный Нед. Ему так недостает Родрика.
Элис подобрала юбку и начала подниматься.
— Ну, мне пора проведать детей. Я должна дать тебе отдохнуть...
— Нет, пожалуйста, — внезапно произнесла я. — Останься, поговори со мной — конечно, если у тебя есть время... Я хочу узнать больше о Родрике. Все, похоже, его очень любили.
Поколебавшись, Элис снова села.
— Да, — согласилась она, — его все любили. Родители относились к нему лучше, чем к Виру. Мать души не чаяла в Родрике и не хотела слышать о нем ничего дурного.
— Даже когда у него возникли неприятности?
Я вспомнила слова Акселя о необузданности Родрика и властях Рая.
Зеленые глаза Элис округлились.
—
— Да, от Акселя.
— А...
Она замолчала в нерешительности, потом продолжила:
— Родрик не останавливался ни перед чем. Он был отчаянным. Для него не существовало ничего святого, ничего невозможного. Он играл роль разбойника для своей потехи, пока слух об этом не дошел до властей Пяти Портов. Но доказательств не нашли. В конце концов он связался с контрабандистами, с известным французом Деланси. По ночам он ездил в Дандженесс и дурачил местных таможенников.
— И все об этом знали? — изумилась я.
— Это выяснилось в ходе следствия... Родрик презирал Вира, потому что Вир не желал участвовать в подобных делах. Тоже мне, разбойник и контрабандист! Вир больше походил на зрелого мужчину. Я считала так с самого детства, когда они еще были мальчишками.
— Ты знала его уже тогда?
— Да, я жила в Хэролдсфорде, маленькой деревне, расположенной в миле отсюда. Моя мать — колдунья.
Она произнесла это обычным тоном. Так я могла сказать: «Моя мать — француженка».
— Родрик и его дружки-хулиганы, — продолжила она, — однажды утром подъехали к нашему дому, привязали мою мать к позорному стулу и бросили в деревенский пруд. Они считали, что шутят. Мать прокляла его и пообещала, что в течение следующих десяти лет он умрет от воды.
Элис говорила очень спокойным тоном.
— Он погиб на болоте через девять с половиной лет. Я этому не удивилась.
Элис рассеянно расправила передник.
— Вир всегда был другим. Серьезным. Цельным. Однажды он пришел к моей матери — ему было тогда шестнадцать — и попросил ее наколдовать, чтобы все девушки влюблялись в него, а не в Родрика.
Элис внезапно улыбнулась, ее широкое лицо посветлело.
— Моя мать сказала: «Вот девушка, которая равнодушна к Родрику». Она подвела его ко мне. Мы с самого начала были очень счастливы.
— Сколько тебе было тогда лет?
— Тринадцать. Мы смогли пожениться только через два года. Отец Вира едва не убил его, узнав о нашем браке. Он два месяца не разговаривал с Виром. Вир пошел работать на соседнюю ферму — отец прогнал его из Хэролдсдайка. Я была беременной. Вир послал человека узнать у отца, хочет ли он, чтобы его первый внук умер от голода и мороза. Так мы оказались в Хэролдсдайке. Но ребенок умер, — улыбка исчезла с ее лица. — Бедняжка. Он прожил несколько часов.
Я пробормотала слова сочувствия.
— Виру приходилось туго в Хэролдсдайке, — спустя некоторое время сказала Элис. — Отцу казалось, что он все делает не так. Он кричал на Родрика, но Родрик был его любимцем. С Виром он вовсе не считался.
— Странно, — заметила я, — что Родрик, которого все находили таким обаятельным, не женился.
— Да, — бесстрастно согласилась Элис. — Он был очень красивым, высоким, сильным, стройным, с волосами цвета вороного крыла. Однако его кожа была светлой. А глаза — синими, как у Вира. Он всех заражал своим смехом.