Дом с химерами
Шрифт:
Он был интересным собеседником, этот Евгений, но излишне академичным, попросту говоря, занудным. Я пришла в себя и с тоской поглядывала в сторону бара, понимая, что второй мой заход туда выглядел бы странно. И весь мой план разузнать про Ларису потерпел крах. Леша порывался рассказывать всякие эпизоды из собственной жизни, тоже вполне занудные, и наше праздничное настроение сдулось, как шарик, проколотый гвоздиком. В два ночи я наконец сообразила сказать, что нам пора.
Мальчики, разумеется, пошли провожать. Евгений попутно рассказывал историю каждой улицы по дороге домой – мы шли пешком, и я держалась из последних сил, чувствуя, что сию
Я заперла дверь, и мы наконец остались одни.
– Господи, как я устала! – простонала Галка, мотая по очереди одной и другой ногой, сбрасывая туфли на высоком каблуке. – Не понимаю, как люди таскаются туда каждый день? Это же адский труд! – Она заглянула в зеркало. – Ну и физия! Я у тебя сегодня, моих все равно нет дома. А этот Евгений ничего, умный, только нудный. Между прочим, положил на тебя глаз. А вообще, странная история: позавчера мы читаем про Дом с химерами, а сегодня – пожалте вам, автор! Мистика. Звезды сложились – и бац! Все мы пересеклись. Видимо, одинокий, не успел жениться. Конечно, серьезный, умница – как он Лешкин фонтан заткнул! Тот и рта боялся раскрыть. Эрудит. А то, что говорит много, так можно ведь и не слушать. Мужики все как один болтливые. А еще говорят, что мы, женщины. Лишь бы не пил. Знаешь, Катюха, я бы тоже чайку не против… Если ты проснулась.
– Не против, – я достала из сумочки щетку для волос. Следом выпал сложенный листок бумаги. Я подняла его, с недоумением повертела в руках. Там была всего одна строчка, нацарапанная наспех: Валдис, Музык. 18/12, и номер мобильного телефона…
– Что это? – спросила Галка.
– Кажется, адрес бармена, который работал в субботу, четырнадцатого. Его зовут Валдис.
– А откуда ты знаешь его адрес?
– Ничего я не знаю, я эту бумажку впервые вижу. И не вздумай сказать, что я ничего не помню после шампанского. Наверное, бармен, больше некому. Я спросила его про Ларису и кто работал четырнадцатого июля.
– Что за шпионские игры?
Я пожала плечами:
– Почему шпионские? Я спросила, он нарисовал адрес. Сервис на уровне.
– Звони! – скомандовала Галка.
– И что сказать? Кстати, уже три утра.
– Спросишь про Ларису.
– А он пошлет. Давай подождем до утра, недолго осталось.
– Я бы позвонила прямо сейчас. Ладно, я в душ! А ты пока чайник поставь.
Глава 23
Муж и жена…
– Ольга Борисовна, к вам посетитель! – Секретарша Людмила всунула голову в кабинет начальницы.
– Я занята! – недовольно бросила Ольга Борисовна.
– Это из полиции! – громко прошептала Людмила.
Ольга Борисовна кивнула. К визиту полиции она была готова. Главное – держаться с достоинством и не показать, как стыдно и больно. Однозначные ответы, спокойно, без эмоций, слегка удивленно – не может быть! Вы уверены? А я здесь при чем?
– Капитан Астахов, – представился вошедший. – Ольга Борисовна, мы можем поговорить?
Как будто у нее есть выбор!
– Я вас слушаю, – произнесла она бесстрастно.
– Ольга Борисовна, дело касается убийства подруги
– Простите? Как вы сказали? Убийства? Какого убийства?
– Убийства Ларисы Андрейченко, любовницы вашего мужа. Вам известно, что у вашего мужа была любовница?
– Ничего не понимаю! – Брови Ольги Борисовны недоуменно взметнулись. – Какая любовница? Какое убийство?
– Ольга Борисовна, вам известно, что у вашего мужа была любовница? – повторил капитан, сверля ее взглядом.
– Разумеется, неизвестно. Мы женаты уже восемь лет, и я полностью доверяю мужу. Я вам не верю, – она мысленно поморщилась – неубедительно и сухо. Больше эмоций!
– И тем не менее это так. Любовница вашего мужа, Лариса Андрейченко жила в Театральном переулке, дом номер восемь, в квартире, снятой вашим мужем…
Как всегда в минуты волнения, кончик носа у Ольги Борисовны побелел. Она вскинула голову и испепелила капитана Астахова уничтожающим взглядом.
– Вы уверены?
– Уверен. То есть вы утверждаете, что вам ничего не было известно об отношениях вашего мужа и Ларисы Андрейченко?
– Впервые слышу. Вы явились сюда, чтобы дискредитировать моего мужа, с ложными обвинениями? В чем, собственно, вы нас обвиняете? Нам что, нужен адвокат?
Капитан Астахов отметил это «нас».
– Пока ни в чем. Вы утверждаете, что муж не говорил вам о вызовах в полицию, о допросах?
– Не говорил.
– Странно, что он ничего вам не сказал. Если у вас, по вашим словам, в семье доверительные отношения, то он должен был все вам рассказать. Вашему мужу тяжело – убита женщина, с которой он встречался, которую, возможно, любил… – с удовольствием сказал Коля, хотя это было не его собачье дело. Но уж очень несимпатична была особа, сидевшая за столом, словно аршин проглотила, ни удивления, ни испуга на бесцветном лице…
– Я понимаю Дронова, – сказал капитан своему начальнику Кузнецову спустя пару часов. – Это не женщина, а робот. Тощая, бледная, ненамазанная. В черном костюме и белой блузке – в такую жару! Правда, там кондиционер. Говорит, ничего не знала. Она и теперь ничего не хочет знать. Убита любовница ее мужа – а она тут при чем? И Дронов ни при чем. Он ей ничего не говорил – видимо, не счел нужным ввиду незначительности события. Убита и убита. У них в семье доверительные отношения, а я его дискредитирую. Они оба выше этого… Жена одна, а любовниц… кому как повезет. А вообще странно, что он ничего ей не сказал. Трусоват, не боец – такие, как Дронов, боятся жен как огня…
– Потому и не сказал, – заметил Кузнецов.
– Но он не мог не понимать, что мы поговорим с ней.
– Люди часто совершают нелогичные поступки, сам знаешь. Сейчас он придет, вот и спроси.
…В кабинете наступила тишина. Кузнецов и Коля Астахов с интересом рассматривали Дронова, который высказал свое возмущение по поводу ежедневных вызовов на допросы, вместо того чтобы ловить убийцу. Он пришел в себя и держался с достоинством. Он уже ничем не напоминал того испуганного человека, каким запомнил его капитан Астахов при первой встрече. Он даже позволял себе иронию по поводу абсолютно ясного, с его точки зрения, дела об убийстве Ларисы Андрейченко. Типичное ограбление с последующим убийством! Непонятно, какие претензии лично к нему. Он говорил о своей убитой любовнице как о постороннем человеке, взяв на себя роль просто знакомого. Просто знакомого, каких у нее было немерено.