Дом с химерами
Шрифт:
– Ты бы меньше про аномальные явления смотрела, – посоветовал Арик.
– Ага, поживи тут! Сам аномальным станешь.
– Петя?
– Ну… я видел, – сказал Жабик, покосившись на режиссера. – Да. Видел. Но мне никто не верит. Виталя говорит, галюники с перепою. Но, во-первых, я пока добрался из города, проветрился, а во-вторых, он был!
– Кто?
– Висельник! Висел на двери в зал… Я чуть дуба не врезал! Висит, покачивается. А когда приехали менты, его уже не было. Растаял.
– Растаял… – проворчал режиссер. – Слез и ушел.
– Ясно, –
– Не знаю. Не уверен.
– Давай, Глебыч! – подбодрил его Жабик. – Я тебе верю! Это такой дом… Глыба, а не дом! И могилы в саду. Дом-личность!
– Тут какая-то чехарда с дверями – то они закрыты, то открыты, то сквозняк их захлопывает, – начал Глеб. – И не открываются. А через минуту снова открыты.
Прозвучало это как-то несерьезно, словно бабки сидели у подъезда и пугали друг дружку нестрашными россказнями.
– И все? – спросил Федор.
– Нет. Еще был голос… Но ты же сам понимаешь, это нелепость! – Было видно, как ему неловко.
– Голос? Что он сказал?
Глеб вытащил из кармана мятый листок, с которым не расставался. Протянул Федору. Тот взял. Прочитал раз, другой.
– Это было сколько раз?
– Два.
– Одно и то же?
– Да. Только во второй раз он спросил, живой ли я.
– И что ты сказал? – спросил Арик.
Жабик фыркнул.
– Сказал, что живой. И тоже спросил, живой ли он. Он не ответил.
– Что скажешь, Федя? – спросил Вербицкий? – Каков вердикт? Ты у нас человек ученый.
– Трудно сказать. Слишком неопределенно – стоны, двери, шаги…
– А висельник? – напомнил Жабик.
– Слишком субъективно… Принимая во внимание состояние реципиента.
– И я о том же! – подхватил режиссер.
– А голос?
– А вот голос – это интересно.
– Крутая белочка!
– Не похоже.
– А на что похоже?
Федор помолчал, потом сказал:
– Кому-нибудь из вас знаком термин «Китайская комната»?
Актеры переглянулись…
Глава 25
Бармен
Я рассматривала сереющее рассветное окно и думала о всякой всячине. Придется снова звонить на работу и сообщать, что сегодня они могут на меня не рассчитывать. Хорошо быть боссом… Мне было стыдно, но любопытство, любопытство… Я попыталась убедить себя, что Гавриленко будет только рад – ему нравится чувствовать себя начальником.
– Бессовестная любопытная кошка! – пискнул Каспар.
– Брысь! – ответила я.
– Сама брысь! – ответил он. – Работу забросила, глупостями занимаешься. А теперь еще и привидения вылезли… С ума сойти!
Я только вздохнула. Вы, конечно, спросите, кто такой Каспар? Каспар – это… Каспар. Умозрительный персонаж, страшно разговорчивый, бесцеремонный, лезущий в душу… Зануда, одним словом. В смысле, внутренний голос, с которым я пререкаюсь в самые
Почему вдруг кошка? Каспар намекал на восточную поговорку о том, что любопытство сгубило кошку, не иначе. Даже кошку. Вообще-то это философский вопрос – пойти на поводу своего любопытства и заглянуть за черту или не пойти и потом всю жизнь мучиться.
«Пойду!» – решила я и потянулась за мобильным телефоном. Гавриленко откликнулся немедленно, словно ожидал…
Мне предстоял визит к Валдису, бармену из «Белой совы». Я не понимала, зачем вчерашний бармен сунул мне адрес и телефон коллеги. Может, ошибся? Перепутал сумочки? Нет! Рядом со мной за барной стойкой сидели одни мужчины, и сумочек у них не было. После недолгих колебаний я решила не звонить, а попросту взять и заявиться – свалиться как снег на голову.
– Азарт ищейки, – вылез Каспар. – И эскапизм.
– При чем тут эскапизм?
– Ты бежишь от реальности. Потому что в реальности – Ситников и длинная моделька. Ты забиваешь себе мозги всякой… всяким… ерундой, одним словом, чтобы переключиться. Мне-то можешь не врать. Больно?
– Отстань, а? Больно, конечно. Не знаю, может, и эскапизм. А почему она на полголовы длиннее? Зачем ему женщина на полголовы длиннее? Зачем вообще мужчине женщина на полголовы длиннее?
– Какая разница? Если им хорошо вместе… Кто сказал: любви все возрасты покорны, а рост тем более, вдвойне?
– Дурак сказал!
– Неправильно! Сказал тот, у которого женщина была на полголовы длиннее.
– Или он был на полголовы короче.
Каспар промолчал, мое замечание показалось ему просто глупым. А с другой стороны – о чем тут спорить?
Им хорошо вместе… А мы-то всегда думаем, что лучше, чем с нами, не бывает. Еще как бывает! Лешка Добродеев сказал – светская львица. Тот еще типус, без него, разумеется, не обошлось. Сказал, что Ситников с ума сходит от ревности. Меня он тоже ревновал, но все больше к «Охоте». А может, ревность их подстегивает? Азарт, погоня, охота!.. Оттолкнуть других самцов, схватить, вцепиться зубами и напиться крови! А потом танцевать вокруг костра.
Интересно, они тоже дерутся подушками? И он спихивает ее с кровати? И поливает водой из чайника, когда она не хочет вставать на утреннюю пробежку в парке? А она визжит и дрыгает ногами? Или прячется за углом, а потом выскакивает и рычит «бу!»? И они «ходят головой», как говорит моя бабушка. И стены трясутся, и мой кот Купер орлом взлетает на шкаф от греха подальше и смотрит оттуда – снисходительно и мудро: «Как котята, честное слово! – говорит его взгляд. – Что с них взять! Человеческие котята…»