Дом с привидениями (антология)
Шрифт:
Де Кревкер спрятал в бороде снисходительную улыбку и стал ритмично постукивать пальцами по рукоятке меча.
— Ваша новая поездка к эрцгерцогу Максимилиану лишила вас самых важных новостей, — сказал он. — Когда это было, что вы ездили в Бретань! С тех пор немало утекло воды, виконт, и ваш Трусливый успел уже побывать в рангах Одинокого, Дьявола, Сатаны и Велиала, потом Белого Скитальца, Жестокого и Свирепого, а теперь, я слышал, зовется Добрым. Хотя последнее имя дано скорее всего иронично. Так что стоит быть осмотрительнее, дорогой Тийе!
— Прозвища ни о чем не говорят,
Кревкер мягко, но настойчиво перебил его:
— И все же, виконт, считаю необходимым сообщить, что еще в Бретани, видимо, до вашего возвращения сюда — этот Трусливый успел натворить немало бед. Однажды он дерзнул ворваться в замок сеньора де Жуанвиля. Представляете, Тийе? Он учинил такой погром, что хозяева замка помышляли уже не о том, чтобы покончить с ним, а о том, чтобы хоть как-то выдворить его за ворота.
Тийе беззаботно засмеялся:
— Неужели вы всему этому верите, граф? Да посмотрите же на него: он и теперь пугливо жмется к стене на своей кляче!
— Эта кляча, как вы изволили выразиться дважды, дорогой виконт, не уступает лучшим арабским скакунам…
Герцог Карл уже несколько раз делал попытки оглянуться. Наконец не вытерпел и подозвал маршала де Кревкера:
— Любезный граф, перестаньте же шептаться за моей спиной! Что вы там выдумываете про этого рыцаря? Вы знаете, кто он?
— Вряд ли найдется человек, который ответит на подобный вопрос, ваша светлость, — сказал де Кревкер. — Настоящее его имя — Уайт, хотя больше он известен как Белый Скиталец. Одни говорят, будто это побочный сын герцога Бретонского, другие — что он обездоленный кузен Гийома де ла Марка…
— Ну, сплетни меня мало интересуют, граф, — нетерпеливо перебил герцог. Я слышал, он умеет отлично драться? Вот и пусть послужит у меня!
Маршал потеребил свою бороду и наморщил лоб.
— Государь, этого рыцаря зовут также и Одиноким. Пройдя путь от Бретани до Перонна, он нигде подолгу не задерживался, а это может говорить лишь о том, что он сам по себе…
— Перестань, де Корде! — Герцог Карл грозно сдвинул брови. — Клянусь святым Георгием, я не припомню ни одного храброго рыцаря, который не мечтал бы о хорошей школе. А хорошая школа — здесь. Здесь, граф, у меня!
Зная бешеный нрав герцога, Кревкер с минуту помолчал, затем, как бы между прочим, произнес:
— Не могу разглядеть, государь, какой символ на его щите?
— Меч, — буркнул Карл. — Меч с крыльями… Хм! Какой чистюля! Мои наемники красят латы в черный цвет для устрашения врагов, а этот? Доспехи сверкающие, гладкие, без единой вмятины, будто только надел их!.. Что-то мало похож он на обездоленного родственника!.. А что, граф, если он вызовет на поединок меня?
— Насколько мне известно, ваша светлость, в последнее время он ни разу не лез в драку первым.
— Не рыцарь, а размазня. Эй, Тийе! — крикнул герцог молодому паладину. — Я слышал, ты хотел пощекотать этого белого чистюлю своим доблестным мечом?
— Сочту за честь, всемилостивейший государь! — Тийе отвесил низкий поклон и удалился.
— А если виконту не повезет? — осторожно сказал Кревкер. Герцог даже не взглянул на него.
— Думайте, что говорите, граф. Тийе не хуже
Закончился очередной поединок. Герольд объявил имена следующей пары рыцарей.
Тийе сидел на гнедом скакуне с присущей ему уверенностью, лишь время от времени успокаивая нетерпеливого коня. Спокоен был и Скиталец, хотя его слишком опрятный вид проигрывал в глазах зрителей перед помятыми доспехами противника.
После принятых церемоний противники разъехались на двести ярдов и, пригнувшись к лукам, пришпорили коней. Они неслись, подобно вихрю. Казалось, не существовало силы, которая могла бы их остановить. Они сшиблись на всем скаку. Зрители замерли. Но в следующее мгновение по рядам пронесся вздох разочарования: всадники проскочили друг мимо друга — лишь лязг железа прокатился по площади из края в край.
— Какой позор! — пробормотал герцог Бургундский. Лицо его налилось кровью: он заметил, что странный рыцарь пощадил молодого вельможу и в последний миг отвел направленное в шею противника копье. Это же заметил и де Кревкер, но промолчал.
Между тем Уайт доскакал до каменной стены и остановился, ожидая, что предпримет Тийе. А тот, круто развернув коня, вонзил ему в бока шпоры и снова понесся навстречу. Незнакомец был вынужден дать с места в карьер. Сблизившись, он с такой неуловимой легкостью ударил противника острием копья в грудь, что тот не удержался в седле и свалился на землю. Над площадью повисло тягостное молчание. Поймав бешеный взгляд Карла, герольд объявил поединок законченным и в растерянности озирался по сторонам.
— Я сам вызову его! — прорычал герцог, вскакивая с места, и де Кревкеру и д’Эмерли с трудом удалось удержать безрассудно храброго государя Бургундии от рискованного шага.
Карл остывал медленно. Он сидел, опасаясь поднять глаза, чтобы не выдать бушевавших в нем чувств неловкости и досады.
— Что с Тийе? — тихо спросил он.
Д’Эмерли с готовностью отозвался:
— Ранен, однако не опасно.
— Ранен… А этот чистюля начинает мне нравиться. — Герцог взглянул исподлобья в ту сторону, где находился Скиталец, и мрачно усмехнулся: Какой он, к черту, Свирепый! Клянусь святым Георгием, в нем свирепости не больше, чем у моего шута болтливости!
— Он был таковым, ваша светлость, — посмел возразить д’Эмерли. — До сей поры он не простил ни одному задире и расправлялся с противниками весьма жестоко.
— И все же он не свиреп. И не добр. Просто Белый Чудак. Впрочем, как ни зови его, но, клянусь святым Георгием, это великолепный рыцарь!.. Вот что, Эмерли… Впрочем, лучше ты, Кревкер: предложите ему остаться.
— Государь…
— Экий ты щепетильный, Корде! Ну, отправь к нему д’Эмберкура…
Начался общий турнир. Со стороны ворот наступали бургундцы, навстречу им скакали наемники и несколько странствующих рыцарей. Белый Скиталец участия не принимал. Он смотрел, как сошлись противники, как упали на землю первые неудачники.