Дом с закрытыми ставнями
Шрифт:
Затопить может, зараза!
Не затопит, стороной пройдет!
Прогневили бога вином да плясками!
Я смотрел, как вода с грохотом ломает лед и разливается широким половодьем.
На горе зазвонил пожарный колокол: бим–бом, бим–бом!
Тревогу бьет! Слышите? — закричал Маркел.
Ты думаешь, почему звонит?
Не знаю.
К худому… Ишь как надрывается, — Маркел не успел договорить, как из–за леса вынырнул самолет.
Э, что я тебе говорил? Сейчас затор на реке бомбить начнет! Эй, люди, разбегайся! — завопил Маркел.
И
Самолет сделал над деревней два круга, набрал высоту. Послышался свист, за ним долбануло так, что вздрогнула, загудела земля, задребезжали стекла.
Сбросив взрывчатку, самолет так же неожиданно исчез, как и появился. В образовавшуюся брешь хлынула вода. Все облегченно вздохнули.
К ночи начался дождь. Я забрался на свою лежанку и читал «Родную речь». По закрытым ставням стучали дождинки. В кухне мать месила сдобное тесто. Отец топором рубил в корыте мясо на пельмени и котлеты. В доме готовились к пасхе.
Завтра мать насыплет в большой чугун кожуру от лука, опустит туда яйца, и они станут коричневыми. Мать выложит их на большой поднос и будет давать каждому, кто в пасху войдет в наш дом.
Через два дня утром верующие начали собираться: в зале. То и дело слышались восклицания:
Христос воскрес!
Воистину воскрес!
Когда все уселись за большой стол, отец, став во главе его, начал благоговейно и торжественно ломать на мелкие кусочки буханку белого хлеба. Это называлось «преломление хлеба». По кругу передавали большую стеклянную чашу с золотой каймой. Сосуд до самого верха был наполнен темно–красным вином, которое символизировало кровь Христа. Каждый член общины молитвенно отпивал из этой чаши глоток и не съедал, а вкушал кусочек хлеба, якобы частицу тела господнего.
Когда чаша и поднос опустели, их подали к столу и закрыли салфеткой с вышитой надписью «Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь не могут отлучить нае от Любви Божией*.
Христос воскрес! — во все горло провозгласил отец.
Воистину воскрес! — ответили братья и сестры и начали целоваться друг с другом.
О, Иисус! Хвала тебе, что мы еще в силах прославлять имя твое святое! — начал отец проповедь. Семилинейка из–за духоты часто мигала, готовая потухнуть в любую минуту. Свет, проникавший с улицы, разрезал закрытые ставни на три полоски. Чувствуя, что меня мутит, я выскочил из зала, схватил шапку с шубейкой и — на двор.
Глаза мои резанул ослепительный свет, я жадно вдохнул свежий воздух, оделся и залез на крышу. Там я был в безопасности. С крыши я увидел много людей возле мельницы. Они копали фундамент для ГЭС. Сегодня был объявлен воскресник…
К нашему дому торопливо шли Парфен и тетя Аня. Аня все чаще приходила в молельный дом — ее, наверное, тронула та помощь, которую оказали верующие, когда у нее умерла мать.
А потом вот что случилось.
Тетя Аня и Парфен окончательно решили жить вместе, и вдруг община запретила Парфену жениться на неверующей. Парфен должен был или выйти из баптистской общины или обратить
Пришлось подчиниться и тете Ане, она очень любила Ларфена. Теперь она бывала на каждом молитвенном собрании. Ей даже стали давать поручения. Она должна была посещать больных сестер и помогать им.
Ей сказали, что она проходит этап покаяния.
По шоссейке, усыпанной галькой, бежал грузовик. Неожиданно он свернул на нашу улицу. Что такое? В кузове я вижу Ванюшку с Сашкой! Вот здорово–то! Давно мы не виделись! Грузовик остановился, высадил их. Я скатился с крыши и — к ним.
Здорово! Здорово! — закричали они.
Вы чего это? Сбежали?
Мы только на один день! Завтра обратно смотаемся, — ответил Ванюшка. — Дома что — молятся?
Да еще целуются друг с другом!
Ванюшка даже сплюнул.
Ну их к черту! Пойдемте на озеро.
На озере Толька Пономарев на резиновой лодке плавал, хвастался. Его батя на ЗИСе работает, вот и смастерил ему лодку из камеры.
Озеро было не настоящее. Просто талая вода скопилась в лощине.
Бактисты! Бактисты! Христосик воскресик, сколько стишков сегодня спели? — заорал Толька.
Ну, погоди, конопатый черт! Мы тебя на берегу схватим! — пригрозил Ванюшка.
Ждите, я не дурак, к вам плыть! Исусики!
Ванюшка швырял в конопатого камнями.
И тут нам повезло. За кустами мы увидели челнок и Проньку с веслом. Он слышал, как Пономарь дразнил нас, и поэтому сразу же дал нам челнок для расправы с обидчиком.
Челнок быстро заскользил по воде. Он был неустойчивый, и я, боясь, что мы опрокинемся, опустился на корточки и вцепился в борта. Небо лежало в озере, и водоем казался бездонным. Взглянешь на воду — и дух захватывает, а голова кружится.
Толька заметил нас и стал удирать.
На абордаж его! —крикнул Ванюшка. — В плен не брать!
Толька греб изо всех сил, но лодка его продвигалась значительно тише, чем наша. Я представил, что наша лодка — пиратский бриг. Ванюшка — Бернарди–то — Одноглазый Дьявол. Сашка —кровожадный капитан Флинт, ну а я—атаман Грей, предводитель пиратов.
Впереди испанская каравелла, груженная слитками золота и рабынями. Команда приготовилась к бою.. Все с напряжением ждали громового залпа пушек с брига. Возле капитана каравеллы я представил кра–савицу–дочь. Она с мольбой протягивала руки к небу»
Я приказываю оставить дочь капитана в живых.. Флинт и Бернардито соглашаются со мной.
У тебя гвоздь есть? — спросил меня Ванюшка.
Я пошарил в карманах и нашел целых два гвоздя.
Теперь не удерешь, гад! — закричал Ванюшка.
Челнок проскочил мимо надувной лодки, и Ванюшка успел вонзить в нее гвоздь. Толька испуганно завопил, начал затыкать пальцем дырку, но это не помогло — воздух с шипеньем 4 и свистом выходил из надутой резины. Мы торжествующе хохотали, видя,, как лодка погружалась в озеро. Скоро Толька оказался в ледяной воде: он получил по заслугам.