Дом севернои? стороны
Шрифт:
Я осторожно взял одежду из его лап. Все в этом костюме было хорошо, кроме выреза для хвоста. В него поддувало. Медведь заметил это, немного замешкался, а потом, ничуть не улыбаясь, протянул булавку, похожую на саблю, и стал грузно подниматься с кровати. Он направлялся в кухню. Булавкой я заколол «хвостовую» дырку и медленно побрел следом. Там посередине стоял деревянный крашеный стол с синими ящиками. Над ним висела лампа с абажуром точно такого же цвета. Медведь засуетился возле печки. Он надел смешной фартук в завитушках, достал тарелки размером с таз,
– Это, чтобы тот, кто обляпается, мог сразу замести след, – сказал он, накрывая на стол.
– Кто вы? – в первый раз за все время просипел я.
– Ершинзон, – ответил медведь, доставая из бочки соленую рыбу. – Медведь я, зовут Ершинзоном. А тебя как звать?
– Меня зовут Борис.
– Так, Борис, как же так ты меня нашел? – спросил медведь, потом нагнулся, открыл железную заслонку на печи и громко закряхтел, вытаскивая кастрюлю.
– Я за вами бежал, бежал и заблудился. Потом увидел маяк на другом берегу и переплыл сюда, – рассказывал я, перебирая нитки свитера.
– Да-а-а, – протянул медведь. – Напугал ты меня. Я ведь не думал, что ты меня увидишь. Раньше люди не замечали ни маяк, ни меня, а тут сначала один человек, потом второй…
Медведь залез носом в кастрюлю и шумно вдохнул:
– А бузина нынче хороша. Люблю её в первые заморозки. Знаешь, чем сильнее мороз, тем вкуснее ягода. Я кивнул:
– Бабушка так же говорила.
Тем временем я думал: «Что это происходит со мной? Где я оказался и почему такой огромный ярко-желтый маяк никогда не замечали люди? А может, меня все-таки ктото шандарахнул по голове?»
– Смышленая у тебя бабушка. Часом, не медведица? – полюбопытствовал Ершинзон, облизывая большую поварешку.
– Нет, – засмеялся я, отвлекаясь от своих мыслей.
Тем временем медведь всё накрывал на стол. Мне на тарелку он положил две селедки и два маринованных огурца из большой деревянной бочки. Рядом поставил плошку со сметаной и хлебом. В громадную чашку налил травяной чай, а к нему в блюдце положил ягодное варенье.
– Ну что же. Приятного аппетита нам, – сказал медведь и уселся за стол. Я пробормотал то же самое и несмело приступил к еде. Медведь взял селедку в лапы, отгрыз от нее сразу половину, облизнулся, проглотил и сказал:
– Я охраняю наш медвежий город. Я подавился:
– Город?! Здесь есть целый медвежий город?
– Да, но в лесу не только медведи живут. Чуть дальше совы, на юге тигры, на востоке кого только нет, а всё потому, что столица там, – медведь обмакнул хлеб в смета ну. – Вот только ты почему-то угодил именно к нам, в Снежный. Теперь на общем совете придется решать, что с тобой делать.
Тут неожиданно для себя я жарко выкрикнул:
– Я никогда никому ничего не расскажу! Только отпустите меня домой! Я живу недалеко от потухшего вулкана с южной стороны. Я уйду отсюда навсегда. О вас никто не узнает!
Медведь отрицательно покачал головой и тихо сказал:
– Но ведь ты можешь запомнить дорогу.
Я в отчаянии опустил голову:
– Что
– Тьфу ты! Скажешь ерунду тоже, – медведь махнул лапой. – Сам подумай, пустил бы я тебя домой, если бы задумал погубить?
Я поднял голову, пристально посмотрел на медведя и понял, что он говорит правду. Он не сделает никому ничего плохого. Ершинзон не коварен. У него теплые глаза старого деда. Его клыки спрятаны, а лапы не выпускают когти. Ершинзон ест селедку и смешно причмокивает. Теперь я знаю, что есть на свете и такие медведи.
Глава 11. О том, как человек утащил медведя
– Тепло, – сказал я, засучивая рукава. Медведь улыбнулся.
– Это да. Терпеть не могу сквозняки, – Ершинзон поморщился. – Вы, люди, не уважаете холод. Думаете, что не умрете от него. А тут все по-другому. Наш дом с северной стороны. Мы должны хранить тепло, иначе нам не выжить.
– А много у вас в городе живет медведей? – спросил я, отхлебывая чай.
– Не очень. В Орешкином побольше.
– Получается, у каждого зверя свой город?
– Не знаю. Может, не у каждого. Наши соседи – лисы, волки, тигры, совы. Про других я ничего не знаю.
– Так много…
– Да, только мы живем чересчур рядом с людьми. Это страшно.
– Почему?
– Люди начали охоту. Ты детеныш, думаю. А тут был и взрослый, но до города он все равно не добрался. Тайга его не пустила. Рядом все бродил, но на Светлячка все же наткнулся.
– А кто это – Светлячок? – спросил я и добавил: – Я уже не детеныш, хотя мне было страшно, когда мы встретились на пляже.
– Светлячок – это мой внук. Не бойся, – продолжал медведь. – Мы ведь не дикие и не люди. Мы другие.
Я задумчиво почесал затылок:
– А дикие – это все остальные звери? Вы о них что-нибудь знаете?
– Конечно, знаем. Называем их бродягами. То звери другого толка. У нас с ними общие только предки.
– Они могут стать такими, как вы?
– Не думаю. Здесь особенное место. Люди сюда не заглядывали. Мимо меня проплывало много кораблей и проходило много людей. Мы всегда были защищены силой Тайги. Правда, в последнее время она почему-то ослабела. Мы все чаще стали близко слышать голоса охотников. Потом Светлячок один на один встретился с этим взрослым человеком, который утащил его. Мы искали всем лесом, но так и не нашли. А теперь вот ты нашел маяк… Это настоящая катастрофа, – Ершинзон опустил глаза, вытер полотенцем свои масляные лапы, погрустнел:
– Так, будем убирать кухню.
– Что же теперь будет, раз человек похитил Светлячка? – спросил я.
– Теперь волки собирают армию и пойдут войной на людей. Но мы же не волки. Мы не можем, как они. Мы хотим вернуть Светлячка миром. Я отхлебнул чаю:
– А вы знаете этого человека, который украл вашего внука?
– Нет, не знаю. Я слышал только, что его зовут Тамаз.
У меня засверкали звездочки перед глазами. Так вот кого Тамаз тогда тащил в мешке! Это был Светлячок!
Я поднял на медведя серьезные глаза: