Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)

Мирер Александр Исаакович

– Почему это выясняется только сегодня?

– Михаил Тихонович, мы не могли рассчитывать на ваше доверие.

– Однако сейчас рассчитываете.

– Разумеется, - сказал гость.
– Тогда я не мог говорить о Десантнике-инсургенте, о Замкнутых. Сейчас могу.

– Почему?

– Каждый заботится о своих интересах. Я вынужден был учитывать возможность проигрыша. Если Путь захватит Землю, организация Замкнутых будет расконспирирована и уничтожена. У нас с вами разные начала отсчета. Для вас Земля - центр Вселенной. Для нас - эпизод. Важный, многообещающий,

и тем не менее… И еще, как я уже говорил, не хотелось пробуждать надежду, которая могла не сбыться.

– Значит, сегодня вы уже не боитесь проиграть?
– ровным голосом спросил Зернов.

Он ждал, что Десантник ответит: «Теперь проигрыш невозможен». Но тот сказал:

– Боюсь. Просто я, как говорится, зашел слишком далеко. М-да, простите… Наша беседа записывается?

– Предположим, - сказал Зернов.
– Это важно?

– То, что я имею сообщить, должно быть зафиксировано.

Зернов приподнял со стола календарь - в подставку был вделан микрофон.

– Весьма благодарен, - сказал гость.
– Итак, я заявляю, что два резидента подготовили плацдарм для высадки. Где - не знаю. Они послали вызов эскадре и дали координаты посадочного коридора.
– Учитель продиктовал координаты.
– Второе: я установил постоянную связь с Квадратом сто три, то есть с эскадрой, которая находится на орбите, примерно совпадающей с орбитой Венеры. Третье: эскадра благодаря действиям Квадрата потеряла связь с базой. До восстановления радиоконтакта высадка отложена.

– Он сделал паузу. Зернов сидел, спокойно сложив пальцы, и ни о чем не спрашивал.
– Четвертое: я послал на базовую планету Пути разведчиков. Два часа тому назад получил от них схему устройства, отобранную у меня при обыске здесь, в Центре. Прошу немедленно начать изготовление прибора по этой схеме… - Гость облизнул губы.
– Устройство должно обнаруживать Десантника в человеческом мозгу. Безошибочно и неограниченное число раз. Первую пробу можете произвести на мне. Прошу учесть, что эскадра может восстановить связь с базою в любую секунду, после чего высадки ждать недолго. Около трех суток.

Два мастера

Оба офицера, присутствующие при допросе, в великом изумлении смотрели на Учителя. Ну и враль!
– было написано на их лицах. Зернов чуть заметно улыбнулся. Проговорил не спеша:

– Вы нас дезинформируете. Таково мое мнение.

– Тогда… - Учитель оборвал фразу. Часы в вестибюле гулким колокольным звоном отбили полночь.
– Тогда я требую, чтобы меня доставили к Георгию Лукичу. Беседа записывается. Вы не посмеете отказать мне!

И еще раз удивились офицеры. Их шеф, казалось, испугался. Убрал с лица улыбку и проговорил по внутреннему селектору:

– Илья Михайлович, с пленками ознакомились?

– По диагонали, - хрипло ответил в динамике голос кибернетиста.
– Отдаленно похоже на высокочастотный локатор.

– Сумеете изготовить прибор?

– Сомнительно.

– Почему?

– Прибор содержит несколько тысяч элементов. Пока нам понятно назначение трех. Я нахожусь в положении сапожника, которому показали фотографический снимок

внутренности телевизора и предложили собрать такой же, действующий.

– Ясно, - сказал Зернов и повернулся к Десантнику.
– Что скажете на это?

Руки его шевелились на гладкой доске стола. Десантник ответил с недоумением, пожалуй, даже с замешательством:

– Погодите… А Благоволин?..

– А вы?
– немедленно спросил Зернов.

Что-то изменилось. Зернов и Линия девять продолжали разговор о чем-то, понятном только им двоим. Десантник сказал озабоченно:

– Я должен вернуться к себе… Так… Через два часа, не позже.

Не спрашивая, куда это «к себе» и зачем Десантник должен вернуться, начальник Центра осведомился:

– А на машине?

– Так я и считал, Михаил Тихонович. Последняя электричка уходит через полчаса.

– Понимаю. Иван Павлович, распорядитесь - Дмитрия Алексеевича в лабораторию. Да, ваше здешнее имя?

– Иван Кузьмич.

– Как же вы послали разведчиков на базовую планету, Иван Кузьмич?

– Я построил инвертор пространства, - сказал Десантник.
– Слабенький, не чересчур ладный, м-да… Но действующий.
– Он доверчиво смотрел на Зернова. Ганин высунулся за дверь и, косясь одним глазом в кабинет, передал распоряжение дежурному. А непонятный разговор между Десантником и начальником Центра продолжался:

– Кто ваши разведчики?

– Дети.

– Та-ак… Сколько их?

– Двое.

– Дублируете?

– Простите, Михаил Тихонович?

– Послали их с параллельными заданиями?

– К сожалению, нет. Я подчинился ситуации. Замкнутые держали в поле зрения одного, г-м… одного функционера, который не расстается со своей, как бы сказать, подругой. Нечто подобное земной семье, но другое - неважно. Я не мог подсадить разведчика в одного из них, ибо второй немедленно заподозрил бы подмену и сообщил полиции.

– Следовательно, вы послали туда только Мыслящих? Так… Впрочем, надеюсь еще побеседовать с вами. Иван Павлович, проводите гражданина в лабораторию. Желаю успеха!

Ганин, все еще не оправившийся от изумления, увел Десантника. Зернов снял трубку и предупредил помощника Георгия Лукича, что высылает с курьером пакет. Написал несколько фраз на листке именного блокнота, аккуратно вывел координаты посадочного коридора, заклеил в конверт. Через минуту отъехала машина с фельдкурьером. Теперь Зернов мог вернуться мыслями к Учителю и своим поступкам.

Он знал, что действовал правильно, с разумной мерой риска. Но сомнение - едва ли не главная составляющая мысли. Однажды Зернова спросили: почему он до сих пор не имел неудач в работе? Он ответил: «Везло». Но подумал: «И сомневался».

Итак, прав ли он, что поверил Десантнику? Неделю назад, объясняя себе поведение Благоволина, он рассмотрел три версии. Первая: Благоволин протащил в Центр Десантника, который предъявил несущественные секреты пришельцев, сам получил важные сведения о работе Центра и при удобном случае ушел, перейдя в Учителя. «Посредник» он, по-видимому, держал в металлической мыльнице, не прозрачной для рентгена.