Дом теней: Чихнёшь в воскресенье. Дом теней
Шрифт:
— Я сегодня не работаю, — сразу объявила она, — только на ярмарке. Но это интереснее, чем в лаборатории. Дома я только мою бутылки и пробирки с образцами. Наверно, на Ферме сегодня и магазин закроют. Миссис Саттон придёт, конечно. Она всегда приходит, а Роджер не придёт, он терпеть не может толпы. А насчёт Филиппины не знаю. Они сказали, что отправляются искать дикие травы, и один Бог знает, когда вернутся.
Фредерика почему-то не стала упоминать о своих ранних посетителях.
— А миссис Клей придёт?
— А,
— Они обручены? — Фредерика не могла удержаться от вопроса и тут же пожалела о нём, увидев на лице Марджи довольное выражение сплетницы: Фредерике частенько приходилось наблюдать такое выражение раньше.
— Обручены? Всё, что угодно, кроме этого. Не понимаю, конечно, что он в ней нашёл, но сейчас он вовсе не пылает. В последнее время болтается в лаборатории и, мне кажется, увивается за Филиппиной… и в этом гораздо больше смысла…
Марджи готова была бесконечно распространяться на эту приятную тему, но Фредерика посчитала, что разумней остановиться.
— Ну, здесь твоя помощь не нужна. Можешь присоединиться к приготовлениям.
Но Марджи, как всегда поступающая наоборот, надула губы и пробурчала:
— Я, бы лучше вам помогла. Мама сказала, что можно, если работа не грязная.
— Но у меня ничего для тебя нет, — Фредерика неожиданно ощутила усталость. — Может, посидишь с книгой и подождёшь клиентов?
— О, сегодня никаких клиентов не будет. А читать я не люблю, так что, пожалуй, действительно пойду.
И прежде чем Фредерика успела ответить, Марджи подлетела к передней двери и исчезла. Фредерика снова вернулась к столу, и на этот раз ей никто не помешал. Предсказание Марджи оправдалось, никаких клиентов не было. Фредерика радовалась этому: она собиралась закрыть магазин пораньше и всю середину дня и вечер провести на ярмарке.
Когда в половине третьего заглянул Питер Мохан, она была готова и ждала снаружи в своём лучшем розовом платье и большой соломенной шляпе.
— Как с картины! — приветствовал он её. — А если вам это кажется слишком вульгарным, может, подойдёт «как с картины Гейнсборо»?
Фредерика рассмеялась, и ею овладело праздничное настроение.
— А писал он когда-нибудь представительниц угнетённого рабочего класса? У меня сегодня «выходной день служанки», и я к нему более чем готова, — ответила она.
— Как дворянка, вычистившая свои перчатки.
— Хорошо. Я тоже. Вернее, я тоже нет. Такими делами нужно заниматься от всего сердца. Иначе… Привет! Вот и мой друг Кэри, Тэйн Кэри и его жена Конни. Хочу, чтобы вы с ними познакомились. Не возражаете, если мы пригласим их вместе пообедать?
— Конечно, нет. А кто он?
— О, он начальник полиции… отличный парень… и разделяет наше пристрастие к убийствам. И, к счастью, Конни отличная слушательница.
— Входит полицейский… — пробормотала Фредерика.
— Не
Фредерика покраснела и, запинаясь, ответила:
— О, я не имела в виду ничего плохого. Просто вспомнила то загадочное убийство, о котором мы с вами говорили вчера вечером.
— Я слышу «загадочное убийство»? — приветствовал их Тэйн Кэри. — Мои уши чистопородного пса сразу насторожились.
Питер познакомил их, и Фредерика решила, что ей нравятся молодой человек и его жена. У него честное, серьёзное и очень некрасивое лицо, в котором ни одна черта не соответствует другой, но он высок, отлично сложен и сразу производит впечатление способного и делового человека. Жена же его очень привлекательна. Её спокойные голубые глаза заставляют вспомнить об отдыхе, и вообще она создаёт отличный фон для беспокойной энергии мужа.
— Я «при исполнении», Мохан, так что не очень меня задерживайте. Но, боюсь, не убийство. Всего лишь карманные воришки, — он приятно рассмеялся, а Конни улыбнулась.
Питер предложил вместе посидеть на «бобовом пиру» и поговорить — о книгах и преступлениях, и все с готовностью согласились.
— Вам понравятся Тэйн и Конни, — сказал Питер, когда эти двое исчезли в толпе.
— Они мне уже понравились. А он ещё чем-нибудь занимается?
— О, да. Он преподаёт, как я… и немного пишет, тоже как я…
— И я…
— И ты, Брут? Как же вам удалось сохранить этот интересный факт в тайне от меня?
— У меня больше стараний, чем успеха, — сразу призналась она. — Пока говорить не о чём. Но надеюсь, теперь у меня найдётся время для работы.
— Ну, вы знаете, чем я занимаюсь. По книгам, которые я заказываю. А вы?
— Я пытаюсь написать объединённую биографию нескольких викторианских романисток, тех, кого Готорн называл «царапающими женщинами»: Сьюзан Уорнер, Мария Камминс, Мэри Холмс и так далее. Довольно далеко от ваших индейских войн.
— И у вас находится время для работы?
— Пока не очень. В магазине оказалось больше дел, чем я предполагала, а никакие мои планы не удержат покупателей.
— Возможно, это и хорошо. Но мне кажется, вы должны больше использовать Марджи. Я вообще не смог бы писать, если бы не имел нескольких спокойных утренних часов.
— Марджи не кажется мне совершенным выходом, — чуть сдержанно сказала Фредерика.
— Совершенным? Конечно, нет. В мире вообще нет ничего совершенного. Но в глубине души она хорошая девочка, и с ней будет всё в порядке, когда она избавится от своих подростковых комплексов и этих угрей. Впрочем, в её случае это одно и то же.
Фредерика ничего не сказала. Лучше не высказывать своих чувств к Марджи Питеру, который ей явно симпатизирует. Они шли молча, пока не увидели разукрашенный киоск с надписью «Травы и гирлянды».