Дом Теней
Шрифт:
– Я бы сказала, это кабинет. Видите письменный стол с полочками? Называется стол-бюро или просто бюро.
– Какой-то он маленький, и ящики в завитушках, – Денис скептически оглядел невиданный предмет мебели. – Явно девчачий.
– Скорее, дамский. А лампа, что стоит на нем – ну разве не прелесть? – София склонилась над массивным стеклянным абажуром. – Неужто и вправду Тиффани? Даже не современная реплика – оригинал, то есть начало прошлого века…
– Смотрите, роутер! – Филипп перебил ее, указав светящуюся точку в углу. – Может, тут и компьютер имеется? Ага, вот и он! – и правда, из-под верхней полки выглядывал край серебристого
Однако Софию больше заинтересовал конверт на столе. Она нагнулась, силясь прочитать выведенную синими чернилами надпись:
– «Для Софии»…
– Так это же тебе письмо, мам! – заволновался Денис. – Читай быстрее! – он придвинул ей стул, похожий на те, что стояли на кухне, только с подлокотниками и мягким сиденьем. – Садись и читай!
А Филипп молча включил настольную лампу. Маки на витражном абажуре вспыхнули алым пламенем.
Конверт не был запечатан. София с некоторой опаской достала и развернула тонкий листок, сложенный пополам. Те же синие чернила, тот же бисерный почерк, что и на конверте. Мальчишки придвинулись ближе, стали молча читать через ее плечо – пусть, у нее не было секретов от сыновей, нет и не будет. Глубоко вздохнув, она заскользила глазами по идеально ровным строчкам:
«Дорогая София!
Ты вряд ли меня помнишь, ведь гостила в Доме всего несколько дней, к тому же была еще совсем крошкой. Но возможно, нужные воспоминания все же сохранились в твоей светлой головке и со временем проявятся. Я мечтала, что ты, повзрослев, будешь часто навещать меня. Увы, моим чаяньям не суждено было сбыться. После ухода Андрея в мир иной твоя мать предпочла другую сторону света… Что ж, видимо, так было нужно.
Андрей, твой отец, доводился мне внучатым племянником, ну а ты, соответственно, троюродной правнучкой. Других наследников у меня нет. Я ждала, сколько могла, все надеялась сама познакомить тебя с Домом, однако время мое истекло.
Так что формально Дом теперь твой. Однако фактически он может и не признать тебя. Ты должна выполнить одно условие: поживи здесь неделю, одна или с мальчиками. Понравится – оставайтесь. А если нет, Михаил, мой поверенный, продаст Дом, и ты получишь наследство деньгами, которыми сможешь распорядиться по собственному усмотрению.
Отнесись к моей просьбе серьезно. Помни: ровно семь дней и семь ночей. Это важно! Для всех нас.
Искренне ваша Ираида»
– Ираида… Странное имя, – буркнул Денис, дочитав до конца.
– Просто редкое. Греческое, если не ошибаюсь, – пояснила София, одновременно пытаясь уложить в голове прочитанное.
– А что за печать внизу? – ткнул пальцем Филипп.
Действительно, внизу листа стояла небольшая печать – длинный прямоугольник, а в нем два слова заглавными латинскими буквами: LIBERALITER TRACTO.
– Это латынь, да?
– Латынь. Но выражение мне не знакомо.
В юности София не испытывала тяги к учебе. Зато когда родились Филипп и Денис, умудрилась дистанционно освоить две специальности: искусствоведа и филолога. Зачем? Чтобы обучать сыновей, разумеется.
– Так, сейчас посмотрим… – Филипп привычно загуглил непонятное выражение в смартфоне. – Хм, прикольно!
– Что там? Читай вслух! – потребовал Денис.
– «Liberaliter tracto»: буквально «учтиво обращаюсь», иначе «оказываю гостеприимство». От слова «tracto» произошло латинское
– Ну, теперь понятно, отчего кухня здесь оборудована не хуже ресторанной, – заметила София. – Чтобы гостеприимство оказывать! Траттория, таверна, а по-нашему – просто трактир…
– Значит, мы будем жить в трактире? – Денис аж подпрыгнул от восторга. – Целую неделю? Класс!
София с сомнением посмотрела на младшего, перевела взгляд на старшего:
– Так вы согласны остаться?
– Еще бы! Это же круто.
– Круто? Не уверена…
– А разве у тебя есть выбор? – Филипп смотрел на нее с недетской серьезностью. Впрочем, такой взгляд у него был с рождения. – Мам, эта женщина, ну, Ираида, завещала нам свой дом, хотя мы для нее девятая вода на киселе…
– Седьмая.
– …с одним-единственным условием – пожить здесь неделю, прежде чем решить что-либо окончательно. Заметь, это единственная ее просьба – и при этом последняя!
София потупилась. Когда Филипп начинал так говорить, что случалось довольно часто, она ощущала себя маленькой девочкой. Они словно бы менялись ролями: он – мудрый отец, она – несмышленая дочь. Послушная дочь.
– Хорошо, если вы оба не против, мы останемся. На неделю.
– Ура! – Денис был уже у двери. – Так мы занесем сумки в комнату с картами? А твой чемодан в соседнюю, да?
– Да, конечно…
Топот двух пар ног удалился по коридору в сторону прихожей и тут же вернулся обратно, хлопнула дверь напротив, затем соседняя. Стало тихо: видимо, парни доставали из сумок свои немногочисленные вещи, так сказать, обживались. А значит, у нее появилось несколько минут относительного спокойствия. Следовало еще раз прочитать и хорошенько обдумать письмо Ираиды. Да уж, редкое имя в наше время, однако старушка наверняка родилась еще до Второй мировой…
София снова склонилась над листком бумаги. Строчки словно по линейке, буковка к буковке – и не скажешь, что писал старый человек. После повторного прочтения отметились две детали: во-первых, Ираида относилась к своему жилищу, будто к некой большой ценности, даже писала «Дом» с заглавной; во-вторых, намекала, что он может и не принять новую владелицу. Что это, старческая причуда? Или за этой фразой кроется нечто более серьезное, предостережение, например? В доме идеальный порядок, не считая пыли, накопившейся за время отсутствия хозяйки, да и послание написано четко, конкретно, твердой рукой, что свидетельствует о полной дееспособности почтенной Ираиды…
Интересно, как она выглядела? София обвела взглядом комнату. Да, это точно кабинет хозяйки. Здесь она читала книги, сидя в удобном кресле под торшером. Возможно, принимала гостей, самых близких, имеющих доступ в святая святых – за тем изящным столиком они пили чай или кофе, обсуждая важные дела. А за этим старинным бюро Ираида работала: что-то писала, заполняла какие-то документы, вела учет финансов, в конце концов. Но нигде – ни на стенах, ни на столе, ни на полках – не было ни одной ее фотографии. Вообще никаких фотографий! Как, впрочем, и в других комнатах. Еще в гостиной Софии показалось странным, что картин много, а фотографий – ни одной…