Дом Туситалы
Шрифт:
— Так ты не забираешь меня пока? Не уведешь, добрый Сильвер? — Туситала попытался рассмеяться, но вместо смеха раздался стон. — Я не боюсь тебя, Сильвер, не боюсь смерти, но я не хочу уходить именно сейчас. Подожди немного, и я закончу его! Я создам! «Уир Гермистон» будет лучшей моей книгой! Брэксфильд [2] скажу тебе честно, будет помельче моего лорда Гермистона. У меня получается настоящий шотландский судья, которого можно ненавидеть, но не уважать — нельзя. Впрочем, тебе, наверно, это неинтересно, ты ведь не читаешь книг, Джон Сильвер?
2
Судья
— У меня другая профессия, создатель, — усмехнулся Сильвер. — И я желаю тебе удачи в твоем деле. Да поможет тебе бог или дьявол — не знаю уж, кому ты поклоняешься. Но помни: у тебя мало времени, а ты непростительно отвлекаешься. Когда ведешь корабль, нельзя одновременно пересчитывать звезды.
Перед его глазами стояло черное, густое марево, внутри которого светился огонек трубки Сильвера. И чем больше говорил пират, тем больнее становилось его создателю. Но не было в мире силы, которая могла бы заставить Сильвера уйти прежде, чем Сильвер решит уйти сам. И потому Туситала продолжил этот странный и страшный диалог. В этих диалогах Туситала всегда высказывал очень важное, что-то такое, о чем не то что никому не говорил писал и то не всегда…
— Ну что же делать, Сильвер, если эти люди удумали войну? — спросил Туситала. — Неужели я не сумею отговорить их? Представляешь, они перевели «Дьявольскую бутылку [3] » и теперь зачитываются ею. Так вот, я придумал, как с помощью этой бутылки…
— Делай, как знаешь, — перебил Джон Сильвер, которому было совершенно неинтересно, как отговаривают людей от войны. — Только сдается мне: здесь твоя последняя пристань.
Настала ночь: время борьбы звездного света с бездонной темнотой густых чащ. Свет падал в темноту леса и тонул в ней, но стоило ему прорваться, дотронуться звездными лучами до какой-нибудь одинокой поляны или дороги, как та сразу озарялась почти дневным светом. Звезды то и дело срывались с небесного купола: поглядеть, что же там, в земной темноте, и можно было бы загадывать множество желаний, но в усадьбе Ваи-лима [4] все в эту ночь были заняты другими делами.
3
Новелла «Дьявольская бутылка» — первое художественное произведение, переведенное на самоанский язык. Ее публикация сильно подняла авторитет и популярность Стивенсона среди самоанцев.
4
Усадьба Стивенсонов на острове Самоа.
На лестнице раздались легкие шаги — если бы снежинки имели ноги, у них была бы такая походка, — и на пороге комнаты, где лежал Туситала, появилась молодая служанка Фаума. Всем своим видом она показывала, что жизнь ее, в сущности, еше только начинается и очень приходится ей по душе. Одета Фаума, как всегда, была в яркую лавалаву [5] , на шее красовалась гирлянда из красных душистых ягод и желтых листьев. Поняв, что ее одеяние смотрится чужим в пропахшей болезнью комнате, она застыла на пороге, испуганно посмотрела на Туситалу и прошептала:
5
Кусок
— Любовь! [6] Господин воюет со злыми духами? С каких небес берет он силы, чтобы жить?
Фэнни внимательно посмотрела на служанку.
— Иногда мне кажется, что болезнь родилась раньше мужа. Она стояла наготове и, как только Луис родился, бросилась на него и начала пить соки.
Черное марево перед глазами густело, превращаясь в сплошную непроглядную стену. Сильвер казался частью этой стены красным барельефом на черном фоне. Но вот он сделал шаг, еще один…
6
Традиционное самоанское приветствие.
— Сдается мне, это твоя последняя пристань, — повторил старый пират.
Туситала смотрел на него не отрываясь. Так, наверное, змея вглядывается в факира, играющего на дудке: в этом взгляде нет страха, но лишь восхищение и безнадежность.
Сильвер сделал еще шаг.
— И будет море, и небо, — прошептал он, — и по вечерам ветер начнет шелестеть кронами деревьев и те станут говорить о чем-то непонятном, но очень важном, чайки будут кричать все так же протяжно и солнце палить все так же жарко. Все это будет, будет! А ты, создатель, уплывешь в совсем иные моря… Но всему свой срок. Прежде чем искать сокровища, нужно, чтобы кто-нибудь их потерял, не так ли? До встречи!
Красный плащ еще долго светился в темноте…
— Ужасно болит голова. — Туситала открыл глаза и сразу увидел улыбающееся лицо Фэнни. — Фэнни, ты, наверное, совсем не спала. Измучилась со мной, да?
Вместо ответа Фэнни наклонилась к нему и поцеловала.
Глава третья
в которой дом Туситалы просыпается
Это был дом, который не отгораживал себя от мира, а старался слиться с ним, стать продолжением этого бескрайнего — лесного, морского, земного — мира, который в этот час просыпался. Просыпался вместе с ним и дом Туситалы.
Первым всегда появлялся Суанатуфа. Как бы рано ни вставали другие обитатели дома, Суанатуфа уже работал на огороде.
Огромный, как скала, широкоплечий самоанец, чью грудь никогда не украшало ничто, кроме ожерелья из черных листьев, чью щеку пересекал ножевой шрам, в это утро шел через гостиную со своей вечной мотыгой через плечо.
Но сегодня его уже ждали. Наверху, рядом с дверью, над которой висела ветка розовых кораллов, стояла Фаума.
— Любовь, Суанатуфа! — крикнула она и бросилась по лестнице вниз.
Но Суанатуфа не обратил на ее крик никакого внимания. Даже когда она подбежала и дотронулась до его плеча своими невесомыми пальцами — поверьте, прикосновение пальцев любящей женщины многого стоит, — даже тогда Суанатуфа никак не отреагировал и вышел во двор.
Он вообще никогда не разговаривал, этот странный самоанец. Никогда и никому не рассказывал он, какие сражения так обезобразили его лицо. Никто не знал, был ли Суанатуфа немым от рождения или просто отказался разговаривать с людьми.
Под лучами раннего утреннего солнца листья казались прозрачными и почти невидимыми, но чем выше поднималось солнце, тем плотнее и зримее становились они.
Туситала сегодня проснулся раньше обычного: уезжала Белла, а он так привык диктовать ей, и хотелось перед ее отъездом поработать побольше.
Он подошел к той, кого по всем законам надо назвать «падчерицей», но кого он любил, как родную дочь, и грустно произнес:
— Мне жаль, Белла, что ты уезжаешь. Мне кажется, без тебя работа над «Гермистоном» застопорится.