Дом в глухом лесу (Северные огни - 2)

Барлоу Джеффри

Доктор Холл покачал головой. Его бледно-голубые глаза так и буравили Марка - и кто бы ждал от них этакой силы!

–  Вы глубоко не правы, в корне заблуждаетесь, вопиюще несправедливы и непочтительны к памяти вашего отца. Ваше предположение меня просто шокирует! Как джентльмен и врач могу вас заверить: ваш отец не имел ни малейшего отношения к "затруднительному положению" мисс Марчант, как вы изволили выразиться, - а уж если к этой истории и причастен, то никак не предложенным вами образом! Об этом не идет и речи! Господи милосердный, Марк, ваш отец был честнейшим, добродетельнейшим, благороднейшим джентльменом, одним из достойнейших известных мне людей. Он рисковал собственной жизнью

ради того, чтобы защитить честь молодой особы!

–  Или скорее то, что от нее осталось, - рассмеялся сквайр. Ответ доктора разбередил ему душу, так что Марк отчасти усомнился в своей гипотезе, однако сдавать своих позиций упрямец не желал.
– Это была ложь, и Ральф Тренч сам отлично это знал. Ведь именно мой отец позаботился о том, чтобы отправить девушку в Вороний Край, - станете отрицать?

–  Разумеется, не стану: именно он и позаботился. Более того, взял на себя все хлопоты: у него остались связи с известного рода благотворительными заведениями в этом городе. Вмешательство сквайра избавило викария от страшного, непосильного бремени в час тяжких испытаний для всего его дома; благодаря Ральфу Тренчу все было сделано быстро и тактично.

–  А что сталось с ребенком мисс Марчант?
– вмешался Оливер; этот вопрос весьма его занимал.
– Он родился-таки в срок? И выжил ли?

–  Не могу сказать: ни Ральф Тренч, ни викарий не сочли возможным поделиться этими сведениями хоть с кем-то за пределами семьи. Все, что я в силах сообщить вам, сводится к следующему: мисс Марчант поместили в родильный дом в Рипплгейте - полагаю, вам, мистер Лэнгли, это место известно, вы же в Вороньем Крае живете, в конце концов, - с заведующим этим заведением я был слегка знаком еще в пору студенчества. Там-то ребенок и появился на свет. А в должный срок его отдали на воспитание некоей бездетной чете через одно из филантропических обществ.

–  Значит, дитя выжило?

–  Дитя, как я понимаю, приняли в респектабельный дом; хотя суждено ли было этому ребенку выйти из пеленок и повзрослеть, сказать не в силах. Корь, скарлатина, коклюш... эти недуги респектабельные дома не чтут, мистер Лэнгли, и всякий год пожинают обильную жатву.

–  Но кто у мисс Марчант родился, девочка или мальчик? полюбопытствовал Оливер.

Доктор не знал и этого. Покойный сквайр почти ничего не сообщил ему о дальнейшей судьбе младенца; Ральф Тренч был убежден, что чем меньше людей посвящены в подоплеку истории, тем лучше. Он заверил викария, что все по возможности останется тайной и что для ребенка подыщут достойных приемных родителей, способных воспитать малыша в христианском духе. Марчантам пришлось вдвойне тяжко: им не суждено было увидеть внука или внучку ни в момент появления на свет, ни в течение оставшихся им считанных дней жизни; а в придачу еще и подозрения соседей в том, что касается дочери! До чего трагично, объявил доктор, что в конце концов девушка покончила с собой, верно, не вынесла каждодневной пытки: сознавать в сердце своем, что за жестокие мысли рождаются в сознании односельчан при взгляде на нее, а ведь люди эти когда-то приходились ей друзьями и близкими знакомыми!

–  Но повторяю, Марк, вы глубоко заблуждаетесь, если считаете, что ваш отец запятнал себя хоть чем-либо, - докончил доктор.
– И как вам только такое в голову пришло? Просто не верю, что вы на это способны.

–  Здесь, доктор, мы с вами единодушны, - подхватил Оливер.
– Сколько раз внушал я Марку, что такое просто невероятно, а он уперся, как распоследний осел!

– Не расскажете ли вы еще чего-нибудь про дочку викария?
– осведомился сквайр, пытаясь перевести разговор на тему менее болезненную. Собственная гипотеза уже не казалась

ему настолько неоспоримой, более того, с каждой секундой представлялась все более шаткой.
– Вы считаете, она и впрямь покончила с собой - или, может статься, покончил с ней кто-то другой?

–  У меня нет причин сомневаться в том, что говорят люди, - ответствовал доктор, задумчиво потирая подбородок.
– Но, разумеется, поскольку тела ее так и не обнаружили и осмотр проведен не был, утверждать что-то доподлинно невозможно.

–  А как насчет версии старика Боттома? Он утверждает, будто своими глазами видел, как над тем местом, где нашли ялик девушки, кружила сова. А теперь вот оказывается, что в точности такую же птицу держит мистер Бид Уинтермарч, нынешний обитатель Скайлингдена. Вы не находите это странным, а? Вам не кажется, что это - не просто совпадение? Ставлю пятьдесят гиней, что нет!

–  Как-то раз мне довелось выслушать повесть мистера Боттома, - кивнул доктор.
– Каковая была мне поведана под большим секретом за чашей столь любимого им грога. Я так и не понял, стоит верить в эту байку или нет; хотя особого смысла в ней тоже не усматриваю. Право же, Марк, по-моему, вы все неимоверно усложняете - это вы-то, поборник простоты и умеренности!

–  А дурные сны вас на эту тему, часом, не мучают?
– полюбопытствовал сквайр, наклоняясь в кресле, упираясь локтями в колени и морща высокий лоб.

–  О чем вы?

–  Почти все, кого мы расспрашивали, признали: их одолевают кошмары примерно те же, что и нас с Марком, - невесело пояснил Оливер.
– Жуткие образы некоего злобного мстителя, что наблюдает за деревней, не смыкая глаз, и выжидает своего часа; в ряде случаев звучат завуалированные угрозы, а загадочное существо принимает обличье огромной птицы - вроде совы с огромными зелеными глазами, с рожками-хохолками и неким подобием человеческого лица. Все прочие подробности сна вскорости после пробуждения стираются из памяти, хотя ощущение ужаса и надвигающейся опасности остается. Отвратительные сны, гнусные, вредоносные!

–  Да, я сталкивался с тем, что вы описываете, - признал доктор, неловко помявшись.
– Некоторые из моих пациентов в последнее время жаловались, что из-за кошмаров не в состоянии толком выспаться. От них не помогает ни валериана, ни мандрагора. Но, право же, Марк, наверняка все это - просто совпадение, не больше?

–  Вы же слышали: я поручился пятьюдесятью гинеями, - ответствовал сквайр, приглаживая усы.
– Вот что скажу вам: то, что вы сегодня нам открыли, доктор, - чертовски полезно и проливает новый свет на все эти тайны. Так, например, я в жизни не догадался бы, что в Клюквенных угодьях с отцом дрался Том Доггер.

–  Как по-вашему, а мистера Доггера жуткие сны одолевают? полюбопытствовал Оливер.

–  Вот уж не думаю, - предположил доктор Холл, скрещивая руки на груди и в кои-то веки напрочь забывая об осмотрительности.
– Обычно это он и является ближним своим в ночных кошмарах.

Глава 11

ОТЕЦ И СЫН

Летнее утро в горах.

Бескрайняя и ровная водная гладь озера блестит в лучах рассветного солнца. Над поверхностью подрагивает легкая туманная дымка, застилая далекую гряду холмов на противоположном берегу. Само солнце медленно встает на востоке; на воде, подернутой легкой рябью, играют блики, вспыхивая и переливаясь, точно сошедший на землю Млечный Путь. Ближние склоны и высокие, сплошные ряды сосен одеты розовым заревом. Разреженный воздух свеж и прохладен - в конце концов, это горный утренний воздух!
– хотя по мере того, как разгорается день, в нем ощущается веяние тепла. Как краток этот период непривычного роскошества мимолетного горного лета!