Дом, в котором горит свет
Шрифт:
И совершенно не хотела, чтобы моя жизнь превратилась в первоначальный вариант сказок братьев Гримм.
— Уходи, пожалуйста. Тебя жена дома ждет.
— Кир… — близко, опасно близко. От неожиданности отступила на несколько шагов, но Ник схватил меня одной рукой за плечи и прижал к себе. Как же приятно он пахнет. Родной, знакомый до чертиков запах, который я не спутаю ни с каким другим. — Я не хочу, чтобы вы уезжали.
— А зачем мы тебе здесь?
Наступила тишина, которая громким набатом тяжелых колоколов зазвучала где-то внутри. О чем он думает? Почему молчит? Ответить нечего или…?
Именно «или».
Любой другой мужик тут же распустил бы руки и дал волю низменному желанию. Любой другой, но не Легостьев. Потому что он верный. А верным можно быть только любимой женщине. Да, он ее любит. А со мной общается из необходимости, только потому что у нас общий ребенок. И тащить тяжело, и выкинуть нельзя. Чемодан без ручки, не более.
— Ты права, — неожиданно выдал Никита, отпуская меня. Без его рук вмиг стало холодно и неуютно. — Если тебя там действительно ждет хорошая жизнь, то почему бы не поехать?
— То есть… ты разрешаешь?
— Ты же сама сказала, что можешь не спрашивать моего дозволения, — Ник развернулся к выходу. — Но спасибо, что сообщила, — бросил через плечо, не оборачиваясь.
Когда за ним захлопнулась дверь, я тяжело опустилась на стул. Я так желала его согласия, и вот теперь, когда оно получено, нет чувства удовлетворения. Наоборот, внутри вдруг стало пусто. Обидно, потому что была уверена, что нынешний разговор закончится громкими криками о родительских правах и размахиваниями рук во все стороны. Я даже с непонятной надеждой ждала этого, чтобы лишний раз получить доказательства, что Нику не безразлична моя жизнь. А все оказалось гораздо проще. Вот оно, очередное разочарование. Пора бы уже привыкнуть.
Заглянула в комнату сына и обычным ночным ритуалом поправила ему одеяло. Щенок, занявший место на соседней подушке, приподнял мордочку и следил за тем, как я прикрываю штору, чтобы уличные фонари не освещали кровать и не мешали спать моему мальчику. И уже потянулась к тяжелой гардине, как увидела под нашими окнами машину Ника. Почему он до сих пор не уехал? Может, авто сломалось? Вдруг ему помощь нужна?
1.3
На ходу накинула на себя пуховик и прямо в тапочках выскочила на улицу. Снег под ногами тут же заскрипел — с вечера ударил сильный мороз, и я вдохнула холодный свежий воздух.
— Никита!
Водительская дверца открылась:
— Иди в дом! Заболеешь ведь!
Я упрямо подошла к машине и, глядя на мужчину, тихо спросила:
— А ты?
И посмотрела обеспокоенно на него, а потом заметила в его руках ключи от машины. Ник до сих пор не включил зажигание. Передумал уезжать? Сама не заметила, как последний вопрос вслух произнесла. Ник покрутил головой и посмотрел на меня. Его взгляд совсем не будничный. Обеспокоенный, тревожный, полный сомнения. И, мать вашу, этому взгляду есть только одно объяснение, по причине которого Ник еще не уехал. Ему не безразлично. И я буду полной идиоткой, если это не так.
У меня появилось дикое, сумасшедшее желание его поцеловать. Будто нам снова по восемнадцать лет. Может, это волшебство зимней ночи так действует, а может, наружу вырываются мои женские
Я протянула руку, и Ник верно понял мое намерение. И принял его.
Вышел из машины, стал напротив меня и, продолжая держать дистанцию прямой руки, заправил растрепавшуюся от ветра прядь моих волос за ухо. Легкое прикосновение, от которого током пронзило куда-то вниз живота. Стало жарко, до невыносимости горячо, и даже лютый мороз не мог остудить моего желания.
Казалось, что стоит лишь пошевелиться, и волшебство пропадет, исчезнет, оставив после себя угольки разочарования. Как всегда, и я не удивлюсь. Но когда подняла голову, чтобы заглянуть в глаза мужчины — волшебство никуда не испарилось, наоборот. Потемневший взгляд куда-то внутрь меня, куда я никого не пускаю — и поцелуй. Мягкий, спокойный, до мурашек приятный. И долгожданный. Видит Бог, как долго я этого ждала!
Легкий стон давал возможность отступить, передумать, и в тот же момент не оставлял никаких шансов избежать того, о чем буквально кричал морозный воздух.
Мы оба осознавали, на какой шаг идем. И не осознавали, какие последствия этот шаг может за собой повлечь. Но каждому из нас был необходим этот поцелуй, как и то, что за ним последует.
Без слов, боясь нарушить хрупкое очарование моментом, мы вернулись в дом, продолжая держать друг друга за руки. На ощупь открывая двери и выключая свет, добрались до спальни. Возможность повернуть назад у нас была, но мы ее проигнорировали, с упоением отдаваясь нахлынувшим чувствам. Мое разгоряченное тело звенело от прикосновений его холодных рук. Ник обнимал меня, гладил, ласкал, и я дрожала от этого контраста. Мы хватались друг за друга, стягивали одежду и рваными поцелуями, легкими укусами заявляли свои права на то, что должно было случиться.
Была б моя воля, мы бы даже до кровати не добрались. Так долго я ждала этого момента, что была готова отдаться прямо у двери, но Ник управлял мной, моими движениями и не прекращал целовать — глубоко, сильно, не давая ни на секунду усомниться в том, кто из нас хозяин положения.
Лихорадочно расстегивала его рубашку, краем сознания улавливая, что несколько пуговиц оторвались и упали на пол. Цеплялась за его ремень и, не справляясь с застежкой, просто притянула мужчину к себе. Его глухой стон отозвался во мне ответной реакцией. Сквозь прерывистое дыхание я пыталась сказать о том, что люблю его, что каждый день скучала о нем, что… Мой громкий крик Никита закрыл ладонью. Я так схватилась за него, что почувствовала, как царапаю ногтями его спину. Плевать. Мне настолько хорошо, что хочется кричать, орать в голос от той волны ярких, до шизанутости знакомых ощущений, которые накрыли меня тяжелой волной.
— Кира! — глухой вскрик — и уже Ник сдавливает руками мое тело, будто пытается сломать. Казалось, еще немного — и затрещат кости.
Ощущение дикого, первобытного восторга, когда каждая клеточка в теле звенит от напряжения, хаотично взрывается и расслабляется. И происходит будто бы остановка всех процессов внутри, что забываешь, как дышать. И лишь спустя огромное количество времени ты приходишь в себя. Вспоминаешь, что у тебя есть легкие, и они требуют кислород, и начинаешь потихоньку чувствовать свои пальцы, руки, тело и мужчину, который лежит сверху.