Дом, в котором совершено преступление (Рассказы)
Шрифт:
Ему пришлось-таки подождать под палящим солнцем, которое накалило верх машины; но вот наконец они явились.
Девушки очень разные: одна - небольшого роста, грациозная, помоложе; другая - высокая, некрасивая и постарше. Но их бледные лица напудрены одной и той же блеклой пудрой; те же черные, мертвенные круги наведены под глазами, той же бесцветной, анемичной помадой подмазаны губы. И одеты они были одинаково: зеленые юбки колоколом и жесткие прозрачные блузки, сквозь которые, как сквозь целлофан, просвечивали грубые, туго прилегающие, затянутые
Подойдя ближе, невысокая наклонилась к окну машины и сказала:
– Ну что ж, пойдем завтракать. Только предупреждаю: у нас всего полчаса свободные, самое большее - минут сорок пять.
– Что за спешка?
– сухо спросил Джироламо.
– Очень жаль, но или условимся на этом, или мы уходим домой.
Не понимая причин подобной невежливости, испытывая скорее любопытство, нежели обиду, Джироламо, не мешкая, подъехал к траттории неподалеку от Понте Мильвио. Войдя в сад ресторана, они увидели ряды пустых столиков в скудной и душной тени акаций.
– Никого нет, - сказал Джироламо.
– Понятно, августовские каникулы *. Останемся здесь или, может быть, поедем куда-нибудь в другое место?
* Традиционные праздничные дни в середине августа римляне стараются провести за городом.
Маленькая грубо ответила:
– Мы пришли не себя показать, а поесть. Тут и останемся.
Они сели. Подошел официант. Маленькая стала читать меню.
– Есть омары. Могу я заказать омара?
– Разумеется, что за вопрос, - удивленно ответил Джироламо.
– Да кто вас знает. Вы сосчитали свои денежки, прежде чем нас приглашать?
Официант, держа блокнот наготове, терпеливо ждал с бесстрастным лицом человека, который видывал всякое и ничему не удивляется.
Джироламо сказал, смеясь, но внутренне раздраженный:
– Да, я сосчитал свои денежки; пусть будет омар.
– Так, значит, омар, - сказал официант.
– А вино какое?
Маленькая снова спросила:
– Можно мне спросить бутылку вина? Или будем брать разливное?
– Да заказывайте, что вам угодно, - ответил Джироламо, которому все это стало надоедать.
Высокая сказала:
– Не сердитесь, мы для вас же стараемся. Сколько раз бывало: нас пригласят, а потом у них денег не хватает.
Когда официант ушел, маленькая резко спросила:
– Кстати говоря, я даже не знаю, как вас зовут.
– Меня зовут Джироламо.
– Не нравится мне это имя, похоже на дуролома.
– А вас как зовут?
– Ее зовут Клоти, - сказала высокая, - а меня - Майя.
– Но ведь это уменьшительные имена, верно?
– Да, ее полное имя - Клотильда, а мое - Марианна.
– А мне вы какое уменьшительное имя подберете?
– обратился Джироламо к Клоти.
– Никакого, - отрезала та.
– Но все-таки вы должны меня как-нибудь называть. И поскольку имя Джироламо вам не по душе...
–
– Вы в этом уверены?
– Чего уж вернее.
Подошел официант, и все в молчании принялись за омара, поглядывая на пустые столики, где прыгали большие воробьи, слетавшие с акаций в поисках крошек. Джироламо исподтишка наблюдал за Клоти и все больше убеждался в том, что она очень мила и нравится ему. У нее был маленький вздернутый носик с широко вырезанными ноздрями и черные блестящие глаза немного навыкате; пухлый ротик капризно надут, нижняя губка выпячена над едва очерченным подбородком. Эта головка сидела на прелестной шейке, округлой и крепкой, с гладкой белой кожей.
– А вам известно, что у вас очень красивые глаза?
– произнес наконец Джироламо.
– Нечего мне комплименты отпускать, - огрызнулась Клоти.
– Запомните: я не по вашим зубам орешек.
– А по чьим же?
– Это уж вас не касается.
– Могу я вас попросить об одолжении?
– обратился Джироламо к другой девушке.
У той было толстое круглое лицо, на котором, словно птичий клюв, выдавался длинный заостренный нос.
– Какое одолжение?
– Скажите своей подружке, чтоб она была немного полюбезнее.
Майя повернулась и повторила, как попугай:
– Ты слышала, Клоти? Будь немного любезнее.
– Вы хотели, чтоб я пришла позавтракать, - вот я и пришла. И нечего с меня больше требовать.
– Но, Клоти...
– начала Майя.
– Ах, оставь меня в покое.
– Поговорим о другом, - вздохнув, сказал Джироламо.
– Почему вы остались в Риме на праздник"? Вы не ездите за город?
– А вы?
– парировала Клоти.
– Вы-то сами чего не уехали?
– Мне нравится Рим в летнюю пору.
– Смотрите-ка! Вот и нам нравится Рим в летнюю пору.
– Мы служащие, - объяснила Майя.
– У нас отпуск только в конце месяца.
– А где вы работаете?
– Да какое вам дело?
– сейчас же перебила Клоти.
– Разве я вас спрашиваю, где вы сами работаете?
– Если спросите, я вам скажу.
– И не подумаю спрашивать, мне это ни к чему.
– Но, Клоти, - мягко сказал Джироламо, - за что вы на меня так сердитесь?
Он потянулся через стол и положил руку на маленькую, пухленькую и изящную кисть девушки. Но та резко отдернула руку и крикнула:
– Не трогать меня!
– Да что с вами, Клоти?
– Не смейте называть меня Клоти!
– А как же вас называть?
– Называйте синьориной Клотильдой.
– Да послушайте в конце концов, - воскликнул Джироламо, потеряв всякое терпение.
– Если вам не хотелось идти завтракать, вы могли бы отказаться. Но, согласившись, вы обязаны по крайней мере вести себя прилично.
– Обязана? Да вы спятили! Почему это я обязана? Может, потому, что вы меня завтраком накормили?