Дом, в котором совершено преступление (Рассказы)

Моравиа Альберто

Ему пришлось-таки подождать под палящим солнцем, которое накалило верх машины; но вот наконец они явились.

Девушки очень разные: одна - небольшого роста, грациозная, помоложе; другая - высокая, некрасивая и постарше. Но их бледные лица напудрены одной и той же блеклой пудрой; те же черные, мертвенные круги наведены под глазами, той же бесцветной, анемичной помадой подмазаны губы. И одеты они были одинаково: зеленые юбки колоколом и жесткие прозрачные блузки, сквозь которые, как сквозь целлофан, просвечивали грубые, туго прилегающие, затянутые

бюстгальтеры мутно-розового цвета. Их белокурым волосам цвета соломы явно не соответствовали черные глаза и ресницы.

Подойдя ближе, невысокая наклонилась к окну машины и сказала:

– Ну что ж, пойдем завтракать. Только предупреждаю: у нас всего полчаса свободные, самое большее - минут сорок пять.

– Что за спешка?
– сухо спросил Джироламо.

– Очень жаль, но или условимся на этом, или мы уходим домой.

Не понимая причин подобной невежливости, испытывая скорее любопытство, нежели обиду, Джироламо, не мешкая, подъехал к траттории неподалеку от Понте Мильвио. Войдя в сад ресторана, они увидели ряды пустых столиков в скудной и душной тени акаций.

– Никого нет, - сказал Джироламо.
– Понятно, августовские каникулы *. Останемся здесь или, может быть, поедем куда-нибудь в другое место?

* Традиционные праздничные дни в середине августа римляне стараются провести за городом.

Маленькая грубо ответила:

– Мы пришли не себя показать, а поесть. Тут и останемся.

Они сели. Подошел официант. Маленькая стала читать меню.

– Есть омары. Могу я заказать омара?

– Разумеется, что за вопрос, - удивленно ответил Джироламо.

– Да кто вас знает. Вы сосчитали свои денежки, прежде чем нас приглашать?

Официант, держа блокнот наготове, терпеливо ждал с бесстрастным лицом человека, который видывал всякое и ничему не удивляется.

Джироламо сказал, смеясь, но внутренне раздраженный:

– Да, я сосчитал свои денежки; пусть будет омар.

– Так, значит, омар, - сказал официант.
– А вино какое?

Маленькая снова спросила:

– Можно мне спросить бутылку вина? Или будем брать разливное?

– Да заказывайте, что вам угодно, - ответил Джироламо, которому все это стало надоедать.

Высокая сказала:

– Не сердитесь, мы для вас же стараемся. Сколько раз бывало: нас пригласят, а потом у них денег не хватает.

Когда официант ушел, маленькая резко спросила:

– Кстати говоря, я даже не знаю, как вас зовут.

– Меня зовут Джироламо.

– Не нравится мне это имя, похоже на дуролома.

– А вас как зовут?

– Ее зовут Клоти, - сказала высокая, - а меня - Майя.

– Но ведь это уменьшительные имена, верно?

– Да, ее полное имя - Клотильда, а мое - Марианна.

– А мне вы какое уменьшительное имя подберете?
– обратился Джироламо к Клоти.

– Никакого, - отрезала та.

– Но все-таки вы должны меня как-нибудь называть. И поскольку имя Джироламо вам не по душе...

–

А к чему мне вас называть? Через полчаса мы распростимся и никогда больше не увидимся...

– Вы в этом уверены?

– Чего уж вернее.

Подошел официант, и все в молчании принялись за омара, поглядывая на пустые столики, где прыгали большие воробьи, слетавшие с акаций в поисках крошек. Джироламо исподтишка наблюдал за Клоти и все больше убеждался в том, что она очень мила и нравится ему. У нее был маленький вздернутый носик с широко вырезанными ноздрями и черные блестящие глаза немного навыкате; пухлый ротик капризно надут, нижняя губка выпячена над едва очерченным подбородком. Эта головка сидела на прелестной шейке, округлой и крепкой, с гладкой белой кожей.

– А вам известно, что у вас очень красивые глаза?
– произнес наконец Джироламо.

– Нечего мне комплименты отпускать, - огрызнулась Клоти.
– Запомните: я не по вашим зубам орешек.

– А по чьим же?

– Это уж вас не касается.

– Могу я вас попросить об одолжении?
– обратился Джироламо к другой девушке.

У той было толстое круглое лицо, на котором, словно птичий клюв, выдавался длинный заостренный нос.

– Какое одолжение?

– Скажите своей подружке, чтоб она была немного полюбезнее.

Майя повернулась и повторила, как попугай:

– Ты слышала, Клоти? Будь немного любезнее.

– Вы хотели, чтоб я пришла позавтракать, - вот я и пришла. И нечего с меня больше требовать.

– Но, Клоти...
– начала Майя.

– Ах, оставь меня в покое.

– Поговорим о другом, - вздохнув, сказал Джироламо.
– Почему вы остались в Риме на праздник"? Вы не ездите за город?

– А вы?
– парировала Клоти.
– Вы-то сами чего не уехали?

– Мне нравится Рим в летнюю пору.

– Смотрите-ка! Вот и нам нравится Рим в летнюю пору.

– Мы служащие, - объяснила Майя.
– У нас отпуск только в конце месяца.

– А где вы работаете?

– Да какое вам дело?
– сейчас же перебила Клоти.
– Разве я вас спрашиваю, где вы сами работаете?

– Если спросите, я вам скажу.

– И не подумаю спрашивать, мне это ни к чему.

– Но, Клоти, - мягко сказал Джироламо, - за что вы на меня так сердитесь?

Он потянулся через стол и положил руку на маленькую, пухленькую и изящную кисть девушки. Но та резко отдернула руку и крикнула:

– Не трогать меня!

– Да что с вами, Клоти?

– Не смейте называть меня Клоти!

– А как же вас называть?

– Называйте синьориной Клотильдой.

– Да послушайте в конце концов, - воскликнул Джироламо, потеряв всякое терпение.
– Если вам не хотелось идти завтракать, вы могли бы отказаться. Но, согласившись, вы обязаны по крайней мере вести себя прилично.

– Обязана? Да вы спятили! Почему это я обязана? Может, потому, что вы меня завтраком накормили?