Дом в Лондоне
Шрифт:
– Как так?
– А просто так: запереть ее и сказать, что мы ее убьем, если они не освободят настоящую Аллу.
– Но вы же противостоите людям без совести, которые умеют убивать…
– Я согласен, согласен… К тому же я понимаю, что они могут пожертвовать Аллой. Не только моей, но и своей.
Лидочка расплатилась с официанткой. Ради этого та оторвалась от миски с супом, который она ела за соседним столиком. Лидочка со Славой вышли на улицу.
Было уже темно. Разноцветно и уютно горели витрины, на площадке перед
– Все-таки я думаю, она доложила своему начальству, что вы в курсе наших дел, – сказал Слава. – Может быть, вам уехать?
– Вам этого хочется?
– Ни в коем случае! Если вы останетесь, мне будет чуть-чуть спокойнее за Иришку. Мои родственники – не помощники. Они так перепугались. А вам Иришка доверяет.
– Не думаю, что мне что-то грозит, – ответила Лидочка, хотя в ее словах была доля бравады. Конечно, ей было страшно. И еще страшнее от собственного одиночества. Люди, среди которых она оказалась и беды которых ее затронули, были ей не очень интересны и приятны. В другой ситуации она уехала бы отсюда и забыла о них через три дня. Теперь же неизвестно, за какие грехи она должна нести на себе бремя их беды и делить с ними опасность, обрушившуюся на разбогатевших обывателей.
По улице медленно ехала, не желая их обгонять, машина. Словно в американском фильме про мафию. В машине должны были сидеть убийцы. Освещение на узкой улочке было недостаточным, чтобы разглядеть людей в машине, но Лидочка и Слава, не сговариваясь, прибавили шаг, в то же время стараясь делать вид, что никуда не спешат.
Лидочка взяла Славу под руку. Он прижал ее руку к боку сухим, острым локтем. Лидочка почувствовала, как колотится его сердце.
– Им нет смысла нас убивать, – сказал Слава. – Они должны нас беречь.
– Давайте остановимся, – предложила Лидочка. – Вы как раз собирались закурить.
– Я забыл дома зажигалку.
– Все равно остановимся.
Они остановились, повернувшись спинами к невысокой каменной ограде. Над ними нависали ветви розового куста. Цветы пахли легко и нежно.
Машина не остановилась. Она медленно проехала мимо. Окна в ней были открыты. Внутри сидела старенькая бабушка, а рядом с ней молодой негр в кожаной фуражке.
– Если вы будете так бояться, – говорил негр, – то никогда не научитесь водить машину. Вы скорее помрете, чем станете водителем.
– Моя смерть вас не касается, – ответила бабушка. Лидочка успела разглядеть, что волосы у бабушки были завиты и тщательно уложены.
– О чем они? – спросил Слава, который в стрессовые моменты терял способность понимать английский.
– Им до нас нет дела, – ответила Лидочка.
Машина уехала.
– Я вспомнил, – сказал Слава, – что подпольщики в оккупированных городах целовались, когда подходил немецкий патруль.
Лидочка промолчала. Она уже давно почувствовала, что Слава все более увлекается ею – и это было неудивительно.
Они, не разговаривая, дошли до дома без приключений. Слава выговорился, а Лидочке говорить не хотелось. Она мечтала о том, когда эта поездка закончится. Хотя главного она еще не сделала – не сняла дом. И завтра надо брать себя в руки и ехать в Найтсбридж, где Валери, кажется, нашла то, что нужно.
Дома были лишь краснодарские родственники. Они не зажигали света в своей комнате, дежурили у окна, поджидали.
Томимые страхом и неизвестностью, они выскочили в коридор.
– Ну хоть до хаты пешком беги, – сказал Василий.
– Тут уж не до наживы, – поддержала его Валентина.
В коридоре сильно пахло женским потом. Слава тоже почувствовал этот запах, быстро прошел в столовую и открыл там окно.
Василий с Валентиной шли за ним, как перекормленные дети, и непрерывно говорили, чуть подвывая. Лидочка понимала, что им было очень страшно одним в темном доме.
– Эта ушла, – сообщила Валентина. – Как вы ушли, так и она убежала. Наверное, доносить.
Почему-то она почувствовала, что Лидочка в курсе бед.
– Валек, – велел Василий, – ты бы чайку поставила.
– Мы уж за вас боялись, – сказала Валентина, не двигаясь в сторону кухни. – Можно сказать, опасались, что они вас подстерегут.
– Не бойтесь, – сказал Слава. – Не нужны им наши хладные трупы. Я буду у себя.
Он ушел так быстро, что они не успели в него вцепиться. Лидочка не смогла последовать его примеру и осталась на милость Кошек.
– Ты уж с нами посиди, – сказала Валентина голосом нищей старушки. – Нам никто ничего не рассказывает.
– Мы хотели сегодня взять обратные билеты. До такой степени отчаяния мы дошли, – добавил Василий. – Но она ж нас не пустит.
– А когда у вас вылет по билету? – спросила Лидочка.
– Шесть дней еще осталось, Лидуша, шесть дней – так не дожить нам…
– А может, Лидочка и не знает ничего? – произнес Василий, словно сделал неожиданное и страшное открытие.
– Не переживайте, – успокоила его Лидочка. – Я знаю.
Скрываться перед ними было бесчеловечно – они же прибежали к ней жаловаться на свою долю.
– Вот я и кажу, – обрадовался Василий. – Не может того быть, чтобы Слава ей не казав.
Он то вспоминал о необходимости употреблять украинские слова, то забывал об этом.
– Нам же никто ничего не рассказывает, – повторил Василий. – Как нам можно такое терпеть?! Ведь чуть сунешься, тебе сразу: уйди, не суйся, не твоего ума дело. Но если вы мне велели молчать, то давайте молчать вместе.
– Кто вам сказал? – спросила Лидочка.
– Она нам сказала… – Валентина тихо заплакала, шмыгая носом и стесняясь своих слез.