Дом вечной любви

Престон Фэйрин

Хейнз снял кепку, пригладил волосы и опять водрузил ее на место.

— Я, конечно, понимаю, что слишком уж придираюсь. Но Вы же знаете, мне знаком этот дом еще с детских лет. Во времена Вашего деда Джейка, царство ему небесное, я бегал мальчишкой. А Ваша бабушка Арабелла была очень великодушной леди. Мы, дети, ее очень любили, и, поверьте, не только мы.

Кетлин улыбнулась.

— Знаю, знаю, я уже об этом слышала.

— Да, вы слышали. И этот дом сиял, когда они здесь жили. Из города его не было видно,

и что мы только ни придумывали, чтобы взглянуть на Суонси. Потом дом закрыли, но я все равно любил приходить и смотреть на него. Если Суонси на месте, значит все в порядке. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Я знаю, — нежно сказала Кетлин.

— А когда мы строили церковь, лет эдак двадцать пять, а может, двадцать шесть назад, я смотрел на дом с ее крыши. Какой это был прекрасный вид!

— Я представляю, — согласилась она, испытывая нежность к Джебу. — Через час придет Конрад Гилберт, — продолжила Кетлин, назвав архитектора, который вместе с ней занимался реставрацией и обновлением дома. — Вы присоединитесь к нам?

— Только скажите, где?

— Очевидно, в одной из гостиных на втором этаже. Я пошлю кого-нибудь за вами, — она помолчала. — Кстати, вы не видели сегодня утром высокого темноволосого мужчину?

— Точно, видел. Он сказал, что остановился здесь.

— Все правильно.

— Мне кажется, он пошел в кабинет.

— Спасибо.

Кетлин говорила себе, что нет никакой причины искать Нико. Скорее всего, наоборот: ей нужно было избегать его. Всю ночь она ворочалась и металась на постели, думая о нем, мечтая попасть в его объятия. Никогда раньше Кетлин не встречала мужчину, в котором так притягивающе соединялись физическая слабость и внутренняя сила. Ей очень хотелось увидеть его прямо сейчас. Она знала, что нужно держаться от него подальше, но все равно пошла к Нико.

Открыв дверь кабинета, Кетлин обнаружила своего гостя, склонившегося над большим столом. Он увидел ее и закрыл выдвижной ящик. Вид при этом у него был спокойный и уверенный, словно Нико находился на своем месте. Девушка с беспокойством взглянула на него, ей показалось, что он что-то ищет.

— Что вы здесь делаете?

Нисколько не смутившись, Нико выпрямился и уселся на крышку стола.

— Доброе утро. Я надеялся встретиться с вами на кухне, но Рамона сказала, что вы обычно не завтракаете.

— Рамона? Вы видели Рамону?

— Ужасная леди.

— Ужасная? — Кетлин недоумевала, что он имел в виду. Рамона проработала у ее матери двадцать четыре года, и девушка никогда не испытывала перед ней страха.

— Она не позволила мне готовить, а потом предложила принести на следующее утро завтрак прямо в постель.

— Да, теперь понятно, почему вы испугались ее, — рассеянно произнесла Кетлин. Несмотря на непринужденный тон Нико, она не могла отделаться от ощущения, что здесь что-то

не так.

Он пожал плечами.

— Мне пришлось уступить и позволить ей приготовить завтрак.

Ступая по паркетному полу, Кетлин подошла к столу.

— Что вы здесь делаете, Нико?

Черная бровь взметнулась вверх.

— О, простите! Разве сюда нельзя заходить?

— Нет, конечно, нет.

Кетлин обвела комнату взглядом. От утреннего солнца золотистые тона мебели, обивки и пола казались еще ярче, создавая ощущение гармонии и тепла. Но девушка чувствовала себя как-то неуютно.

Нико молча наблюдал за ней, понимая ее обеспокоенность тем, что он рылся в столе. Чувство вины не покидало его, а это уже было что-то новое, что сердило и раздражало его, в данной ситуации особенно.

— Мне нужна была ручка. Я писал письмо своей прабабушке, когда неожиданно кончились чернила.

Подойдя к журнальному столику у окна, он взял ручку, лежавшую на исписанном наполовину листе бумаги. В подтверждение своих слов Нико поскрябал ею по письму, но безрезультатно.

— Я подумал, может, в столе есть другая ручка?

Кетлин облегченно вздохнула, надеясь, что он этого не заметил. Все-таки как глупо с ее стороны делать неправильные выводы.

— Насчет ручки я не уверена, а вот цветные карандаши могут там оказаться. Я любила рисовать здесь когда-то.

— А что вы рисовали?

— О, могу вас заверить, что делаю это очень плохо. А что касается ручки, то с собой у меня ее нет, а вот на кухне найдется. Сначала я работала с бумагами в своей спальне, потом перебралась туда. Вчера Рамона заявила, что я ее совсем вытеснила, — Кетлин легко рассмеялась. — Поэтому завтра придется все перетащить сюда.

Нико понимающе кивнул и сказал, тщательно подбирая слова:

— Я обратил внимание, что в столе ничего нет…

— Им не пользовались уже несколько лет. Все личные бумаги Джейка и Эдварда вынесены отсюда.

— Они хранятся где-то здесь, в доме?

— Большая часть. Многие из них я уже просмотрела, — сказала Кетлин, глубоко вздохнув. Ее подозрения были рассеяны, неловкость, которую она чувствовала с прошлого вечера, прошла, но говорить как-то было не о чем. — Как ваше здоровье? Хорошо отдохнули?

Девушка была одета в белое прямое короткое платье без рукавов, которое придавало ее коже оттенок слоновой кости и усиливало сияние золотисто-зеленых глаз. Боже! Как она желанна и доступна!

— Я спал очень хорошо, — солгал Нико. — Мне бы хотелось прогуляться чуть позже, — и неожиданно для себя добавил, — вы не пойдете со мной?

Подумав, Кетлин посмотрела на время.

— Через час у меня встреча, потом я свободна.

Он уверял себя, что эта прогулка будет полезной. Например, миссис Деверелл может сообщить что-нибудь важное.