Дом восходящего солнца
Шрифт:
— Я думаю об этом каждый день, — тихо, почти шепотом сказал он.
Сердце подпрыгнуло. Дженни проглотила ком в горле.
— Я тоже, — еле выговорила она.
— То, что ты сказала… ну, что люди могут меняться. Ты правда в это веришь?
Дженни кивнула, боясь расплакаться.
— Как? — спросил Рэй.
Она наконец отважилась поднять на него глаза.
— Сначала. Сначала, я думаю, нужно признаться себе, что все, что произошло, — это твоя вина. Твоя и больше ничья. Потом, наверное, твердо решить, что ты хочешь измениться. — Рэй покачал головой. —
Рэй посмотрел в сторону.
— Хотел бы я, чтобы это было так легко.
Он присел на край дивана, спиной к Дженни. Она подошла и села рядом. Не очень близко — между ними был где-то фут.
— А я и не говорю, что это легко, — тихо сказала она.
Рэй наклонился вперед и уперся локтями в колени.
— Однажды, когда я только начинал работать, нам поступил сигнал. Я тогда был совсем новичком, месяца два или три, как вышел из академии. И вот кто-то позвонил в полицию. Сказал, перестрелка. И мы с моим напарником — моим наставником, старшим офицером — выехали на вызов. Это было в третьем округе. Небольшой такой тихий райончик. Мы приезжаем и видим — на улице лежит парень. Половина на асфальте, половина на траве. Его буквально изрешетили — шесть или семь выстрелов в грудь и один в голову. Так что затылок снесло напрочь.
Футах в десяти стоит женщина. Кричит и заливается слезами. Оказывается, этот парень — ее муж. Потом мы узнали, что он был абсолютным уродом, задолжал кому-то деньги за наркоту, но на тот момент мы были не в курсе, конечно. Женщина показывает на проход между двумя домами. Говорит, тот, кто стрелял, побежал туда.
Мой наставник, здоровый толстый мужик, двадцать лет стажа и при этом не может и десяти футов пробежать, говорит мне, чтобы я бежал туда, а он будет охранять место преступления. И я иду. В одной руке фонарик, в другой пистолет. Ползу по этому проходу между домами. Темнота вокруг кромешная. Где-то рядом лает собака, прямо разрывается. И скребет когтями по ограде, рвется с цепи.
Потом вдруг выстрел. Я нагибаюсь и свечу фонариком на ограду — ограда из проволочной сетки. И вижу, что через ограду пытается перелезть какой-то парень. А по ту сторону ограды лежит собака — он ее пристрелил. Тогда я целюсь и стреляю. Руки у меня дрожат, и я промахиваюсь, конечно. Но не важно. Потому что парень слышит выстрел, бросает оружие на землю и с поднятыми руками идет ко мне.
Я слышу, как мой напарник кричит что-то там, на улице, но в проход между домами не суется, потому что боится. Я надеваю на парня наручники, подбираю его пушку и вывожу его к машине. — Рэй немного помолчал, глядя в пол. — Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.
Дженни осторожно положила руку ему на колено.
— Зачем ты мне это рассказал, Рэй?
Он глубоко вздохнул:
— Потому что тогда все было просто. Я хороший парень. Он плохой парень. А потом, неделю спустя, нас вызвали на кражу со взломом. Владелец дома отправился на пробежку, а кто-то к нему влез. Мы говорим хозяину, чтобы он оставался снаружи, а мы проверим дом. Удостоверимся, что там никого нет. И наверху, в спальне, мой напарник находит бумажник хозяина. Грабитель явно не добрался до
— И что ты с ними сделал?
Рэй посмотрел на Дженни:
— Положил в карман.
Дженни нахмурилась.
— Ты их взял? — переспросила она.
Рэй пожал плечами:
— Он был моим наставником. Он должен был писать мне характеристику. Когда я возвращался домой в тот вечер, то чувствовал себя очень дерьмово. Ну просто очень дерьмово. Я остановился на углу Тулейн и Джефф Дэвис, на светофоре, и увидел на тротуаре нищего с табличкой на шее. Такой, знаешь, кусок картона, и на нем написано: «Помогите ветерану войны во Вьетнаме». Или — не помню точно — может быть, что-то типа «работаю за еду». И я опустил стекло, скомкал эти шестьдесят баксов и швырнул ему.
Дженни погладила его по плечам.
— Ты серьезно? Насчет измениться?
— Слишком поздно, — сказал Рэй.
— Ты действительно хочешь измениться? — Дженни решила не отставать.
Рэй снова замолчал. Потом кивнул:
— Хочу.
— Хотеть мало. Надо это сделать.
Но что такое слова в этом деле, стремительно подумала Дженни. Она сама находилась в точно такой же ситуации, как и Рэй. Она хотела измениться, изменить свою жизнь, хотела больше всего на свете. Но у нее не было сил. Сегодня она в первый раз произнесла это вслух. Значит, она должна первой сделать это. И помочь Рэю. Показать ему, что это возможно.
— Вот так вот просто? — Рэй щелкнул пальцами.
Дженни собралась с духом:
— Что нужно сделать сначала? Как я сказала?
Он не ответил.
— Сначала нужно признать, что ты сам во всем виноват.
— В чем я виноват?
— Во всем.
— Я во всем виноват? — переспросил Рэй.
Будет больно, подумала Дженни, но назад она не повернет. И ему не позволит. Это надо пережить.
— Да. Никто не виноват в том, что ты продажный коп и вор, Рэй. — Он попытался подняться, но Дженни его удержала. — И точно так же никто, кроме меня, не виноват в том, что я шлюха.
Рэй повернулся к ней:
— Во всяком случае, у тебя есть оправдание.
Дженни покачала головой:
— То, что моя мама заболела, — это не оправдание. Я могла бы заняться чем-нибудь другим, но выбрала это. Я выбрала стать шлюхой и трахаться с мужиками за деньги. — Она почувствовала, что плачет — слезы катились по щекам. — Любому, кто за это заплатит, я позволяю воткнуть в меня свою штуку. Куда он только захочет. В любое место.
— Замолчи. — Рэй закрыл глаза, как будто от боли.
— Но это правда. Может быть, ты вор и продажный коп, но ты заплатил за то, что сделал. А я… а я продолжаю торговать собой. Я обыкновенная.
— Замолчи! — Рэй схватил ее за плечи и встряхнул.
Но Дженни не остановилась.
— То, что ты сделал, — твоя вина. А то, что я сделала, — моя вина. Но никто не заставляет нас повторять те же ошибки. — Она глубоко вздохнула. — Все. Я покончила с «Домом». Я туда больше не вернусь. Я все продам, эту квартиру, свою машину, все, что угодно, — но я туда больше не вернусь.