Дом яростных крыльев
Шрифт:
Лоркан ещё крепче обхватывает мои руки, словно чувствует, что силы покинули меня, и ставит меня на четвереньки прежде, чем отпустить. Я нагибаюсь вперёд и радуюсь суше, радуюсь тому, что этот бесконечный день почти закончился, потому что всё моё тело болит, зудит и пульсирует.
Боль становится ещё сильнее, когда Сиб врезается в меня и заключает моё помятое тело в объятия.
— Даже не смей мне указывать, как мне обращаться с моей подругой, Лоркан Рибав! Она застряла на этом корабле из-за тебя!
И хотя от её голоса у меня болят уши, а из-за её объятий болит кожа, я не отталкиваю её.
— Не думаю, что ты понимаешь, сколько лет жизни ты у меня отняла, провернув этот трюк!
Я улыбаюсь ей в шею и вдыхаю сладкий запах, который всё время исходит от её кожи.
— Прости.
Она фыркает, словно находит мои извинения нелепыми, но потом опять начинает плакать.
— Не хочу вас прерывать, — голос Таво разрезает мои барабанные перепонки, — но корабль Марко будет здесь с минуты на минуту, а тебе всё ещё надо разобраться с последним вороном.
Я отрываюсь от Сибиллы и вижу, что он кивает на что-то, завёрнутое в несколько слоёв ткани и обмотанное жгутом. А затем я смотрю мимо ног Таво на гиганта-лекаря, уши которого сияют красным, синим и зелёным из-за всех его серёжек, которые украшают его остроконечные ушные раковины.
— Его принёс Лазарус. Он прибыл как раз, когда волна…
Её губа начинает дрожать. И хотя она закусывает её зубами, у неё изо рта вырывается тихий всхлип.
Я накрываю ладонью её мокрую щёку.
— Посмотри на меня. Я в порядке.
— Ты не кажешься мне в порядке. Ты выглядишь жутко. Как будто сражалась с каменным валуном и проиграла.
У меня вырывается смешок.
— Спасибо за добрые слова, Сиб.
Она улыбается.
— К твоему сведению, хоть я и не сражалась с валунами, но зато я боролась с гигантской волной, после чего меня пронзил клюв одного из друзей Лора, а потом я понравилась морскому змею.
У неё отвисает челюсть.
— О, Боги, — шепчет она.
Из моря появляется рог, за которым высовывается огромная жёлтая голова. Прекрасное животное, которое облизывало мне лицо, выпрыгивает, и изгибы его длинного тела разрезают воду, которая теперь покрывает пляж и выступы скал.
Лазарус подходит ко мне, закрыв мне вид на Марелюс и змея.
— Я слышал, что у вас есть раны, которыми надо заняться.
Я закусываю губу. Интересно, от кого он это услышал? Я бросаю взгляд через плечо на алое пятно на моей мокрой рубашке. Похоже, он сам его заметил.
Он приседает.
— Вы позволите?
Я киваю, и он закатывает край моей рубашки.
Сибилла шипит, увидев мою рану.
— Это… это её… кость?
Антони, подошедший и вставший за Лазарусом, сжимает губы так сильно, что они исчезают с его лица. Похоже, моя плоть выглядит весьма изуродованной.
Лекарь касается одного из своих камней, а затем прижимается подушечками пальцев к моей ране.
Моя кожа начинает гореть и потрескивать. Я стискиваю
— Простите, M'orrgaht, но болеутоляющие замедлят процесс излечения. Мне кажется, вы бы предпочли его ускорить.
Я поднимаю взгляд на Лоркана.
— Да. Ускорьте его.
Лоркан, который разделился на четырёх воронов при приземлении, беспокойно и нетерпеливо кружит вокруг нас.
Разве не должен был четвёртый ворон защищать Фибуса? Значит ли это, что Фибус в безопасности?
«Он жив».
Только вот, жив — не значит, что он в безопасности. Но поскольку Лоркан, кажется, занят, я решаю его не доставать. Мой друг жив, и скоро он будет в безопасности — только это имеет значение.
Когда Лазарус касается очередного лечебного кристалла и подносит пальцы к моей обугленной плоти, я спрашиваю:
— В тот день на Исолакуори, вы поняли, что в моей ране было железо?
Это даже не вопрос; это умозаключение.
— Вы знали, что его источником был ворон Лоркана?
— Я догадался, когда учуял запах обсидиана на твоей коже.
Он начинает разминать мою кожу, словно помогая тканям затянуться быстрее.
— Бронвен предупреждала меня, что когда придёт время, появится девушка, так что я тебя ждал.
— Вы знали, кем я буду?
— Нет. Эта женщина охраняет свои секреты более рьяно, чем змеи охраняют богатства в своём логове.
— Они, и правда, владеют богатствами?
— Когда светящиеся медузы плывут по каналу в разгар зимы, вдоль их логова можно видеть золотую и бриллиантовую полосу, похожую на вену. Разве ты никогда её не замечала?
Я качаю головой.
— Это великолепное зрелище.
Он касается ещё одного камня у себя в ухе, а затем подносит пальцы к моему виску, но вместо того, чтобы прижать их к моей коже, он убирает прядь мокрых волос с моего лица.
— Что такое?
Лазарус поднимает взгляд на облако чёрных воронов.
— Рана на твоем виске. Она уже зажила. Его Величество говорит, что это сделал змей.
О. Тепло наполняет мою грудь при воспоминании о том, как позаботился обо мне змей, и от осознания того, что у меня действительно есть особая связь с животными, населяющими наши воды
Я смотрю на мужчину, который назвал меня Заклинательницей змеев. Он не сдвинулся со своего места у края скалы, всё его внимание обращено на корабли Марко. Может быть, он уже передумал убивать своего брата?
«Нет. Он с нетерпением ждёт начала своего правления».
«Я понимаю, что ты не сильно любишь этого мужчину, Лор, но Данте не совсем бесчувственный».
«Он желает обезглавить своего собственного брата».
Словно почувствовав своё имя в наших мыслях, Данте оборачивается и смотрит сначала на меня, а затем на воронов Лора в небе, после чего снова поворачивается в сторону двух кораблей, разрезающих сапфировую гладь воды.